Клаус и Хайнц поднялись, уже спокойные.
— Если хотите пойти с нами… Кажется, это ваш «мерседес» стоит у двери. Мы покажем вам дорогу.
Братья Ленгсфельд открыли дверцы автомобиля (где они его нашли, спрашивал себя Хайнц). Гестаповцы влезли в свою собственную машину, и два транспортных средства поехали по дороге, выходящей из Ревен. Через два километра раздался взрыв. Черный «мерседес» разлетелся на куски. Пятеро егерей выскочили, чтобы выяснить состояние взорвавшейся машины, и подобрали досье. Они оставили горящую машину, как раз то, что и требовалось, а унтер Байер, все еще в эсэсовской форме, дал сигнал поторопиться.
В тот же вечер начальник комендатуры послал в гестапо Минска уведомление, сообщив, что одна из машин ведомства была уничтожена в результате диверсии партизан. Все сотрудники гестапо погибли. Выполняя служебный долг, добавил он. Он также вернул несколько досье, которые смогли подобрать. Среди них найдено досье на Ха-Йота, в нижней части которого напечатана на машинке неразборчивая надпись: «Не имеет перспективы».
Братья Ленгсфельд заслужили право на получение тройной порции алкоголя, которую они поспешили обменять на новые противотанковые гранаты.
Эта скверная история случилась вовремя.
Если Ха-Йот выполнил приказ держать язык за зубами, то братья Ленгсфельд не могли удержаться от разъяснений своей мастерской проделки. И коммандос, сплотившись еще больше, охотно воображали, будто они создали свой особый мир с присущими ему законами.
Но операция по окружению — и гибель их товарища — оказала влияние на состояние умов людей. Они не хуже других понимали, ощущали кожей, что группу могло захватить стремление к слепому и разрушительному насилию: например, из-за гибели товарища. Тем не менее они не принимали — или принимали с трудом — беспричинные разрушения и убийства как систему. Если бы солдаты чувствовали кожей страх…
В течение месяца они яростно сражались на своей особой войне с противником, который стал наконец понятным. Устанавливались правила, человеческие правила. Если бы их поймали, то смерть была бы единственным выходом. Когда они сражались, ни танк, ни самолет не могли помочь им. Вечером они удалялись под защиту города. Им приходилось бороться с холодом, голодом, усталостью, с самими собой, когда были подавлены и измотаны.
Мало-помалу Клаус и его команда кончили тем, что потеряли из вида конечную цель кампании и все больше вели войну в масштабах региона, в котором жили. Их мир ограничивался Десной, городком Ревны, лесными чащами… которые становились их постоянным местом обитания, их домом.