Лена видела, как морщился от боли Буров. Ей самой временами казалось, что она теряет сознание.
Эта боль появилась в самые последние дни, когда они еще были в клинике. Первое время оба возмущались, что их поместили туда. Они бегали друг к другу на свидания под пальмы в зимнем саду, устроенном в широком и светлом коридоре.
Они знали, что полученная ими доза облучения огромна и превосходит все допустимые пределы во много раз. Оставалась надежда, что для неизвестного излучения, быть может, действуют другие нормы.
Приезжал Овесян, навещала Мария Сергеевна Веселова-Росова. И Люда приходила с ней... Даже Калерия Константиновна, элегантная и подтянутая, явилась к Лене, сухо передав ей, что маленький Рой здоров, справил свой первый день рождения, уже бегает и что она присматривает за ним. Она была недолго и ушла. Люда показала ей в спину язык.
Люда не отходила от Елены Кирилловны совсем как раньше, но Буров ловил на себе ее встревоженный, пытливый взгляд. Бурову не позволяли вернуться в лабораторию.
Потом начались боли.
Профессор, главный врач клиники, сутулящийся, в накрахмаленном белом халате, в белоснежном воротничке, с седеющей бородкой и с удивительно ясными и в то же время проницательными глазами, подолгу задерживался у своих "особых" больных. Он улыбался и шутил. Это было плохим признаком.
Однажды он стал рассказывать анекдоты. Буров посмотрел ему прямо в глаза. Они не улыбались.
- Профессор, - сказал Буров; они были вдвоем в отдельной палате, - в отношении меня все врачебные законы неприемлемы.
Профессор кивнул и стал протирать очки.
- Мне нужно знать все, чтобы распорядиться собой.
- Я и сам так думал, - сказал профессор, смотря в пол.
- Я помогу вопросами. Результат облучения?
Профессор кивнул.
- Рак крови?
- Нет... не крови.
- У Шаховской тоже?
- Да. У нее... странный случай "молниеносного рака". И уже метастазы.
- Она приговорена?
- Да. Спасти не в наших силах.
- Оба случая совершенно идентичны?
- Совершенно.
- Спасибо, профессор...
- Я нарушил закон врачебной тайны...
- У врачей закон: не говорить умирающему, что у него рак. Все знают кругом, а он нет. В нашем случае закон требует противоположного. Истина должна быть скрыта не от больных, а от всех... От всех на свете... кроме обреченных.
- Я вас плохо понимаю.
- Вы должны рассматривать, что больной не я. Больно человечество, все люди. Их надо беречь, профессор. Они должны думать, что я что-то ищу для них. Я и буду это делать. До последнего вздоха.
Профессор крепко пожал Бурову руку и молча вышел.
Буров сам сказал Шаховской во время их свидания в зимнем саду об их общей судьбе.