Большая чайка села на освободившийся по соседству стол и начала громко и противно кричать. Хайнц открыл рот, чтобы что-то сказать, но потом развёл руками, комично передразнивая птицу. Получилось смешно, будто это он кричит. Засмеялись даже за соседним столиком. Лариса тоже. Это разрядило напряжённость. Потом чайку прогнали.
- Когда вы можете выйти на работу? - спросил он, как о чём-то само собой разумеющемся.
- Завтра, - ответила она быстро. Потом смущенно рассмеялась, чувствуя, что краснеет. - Собственно, когда нужно. Я свободна, вы знаете.
Да. Он знал. Он принял решение ещё до того, как написал ответ на её e-mail. И не говорил, просто дразня её. Но дольше было уже нельзя. Она начала нервничать, а ему хотелось ещё посидеть с нею в этом кафе на берегу. Только, чтобы она расслабилась и тоже почувствовала прелесть поздне августовского вечера. Всё же это очень приятно: вот так выйти с красивой женщиной и замечать, как на неё смотрят другие мужчины. И завидуют тебе. У Хайнца Эверса давно такого не было.
- Меня это очень устраивает. Завтра - хороший ответ,- приободрил он, улыбаясь и опять глядя на неё в упор. Она сидела, рассматривая свои маленькие, какие-то совсем игрушечные руки с длинными пальцами и ухоженными, но ненакрашенными ногтями. - Но можете выйти и в понедельник. Бухгалтерии и отделу кадров так будет проще, - потом он добавил без всякого перехода: - А кстати, об отделе кадров, сколько вам всё-таки лет?
- Вы наглый, - Лариса подняла на него смеющиеся глаза. - Это положено знать отделу кадров? Они и узнают. Директора по маркетингу такие сведения не касаются.
- А когда коснутся?
- Тогда... Всё равно не скажу!
Потом он показал ей яхту. У фирмы был "Голландец купленный по случаю у кого-то из знакомых главного. Яхта стояла на приколе у пристани, позади этого кафе. Хайнцу было приятно сказать, что он яхтсмен. Он мог бы вывести парусник и сейчас, но ветра не было.
Они долго ещё сидели. Оказалось, что она любит пиво. Так и не подумаешь. Пиво с оливками. Хайнц предпочёл бы устриц с белым вином. В этом смысле он не был типичным немцем и пиво не любил, но поддержал ей компанию. И стоило того. Он давно не получал подобного удовольствия от вечера в кафе. Так бы сидеть и сидеть. Да и пиво с оливками оказалось не такой уж плохой идеей. Они горчили, и пиво на их фоне казалось мягче, почти сладким. Какой-то неожиданный и совсем новый вкус.
Потом он отвёз её домой. У него был "порш" и он этим, не скрывая, гордился. Он любил свою машину, быструю езду по немецким дорогам, ощущение, когда трогаешься с места и тебя вдавливает в сиденье. Ведь это был "порш". Да, он любил свою машину. Поэтому ему польстило её "Ого!" когда он предложил ей сесть.