— Ну и что ты сделаешь?
— Дырку в его кожуре. Если он захочет. После этого их души перемешаются, никто их разъединить не сможет. Раз они так между собой не собачатся, то и вместе ума не лишатся.
Поскольку дорога в дальние края холодной зимой меня совсем не прельщала, да и чем аргументировать атаману такую срочность отъезда из села, тоже на ум не приходило, решился на рискованный эксперимент. Мало что ли дырок во мне, одной меньше, одной больше. Малая змея сразу заявила, что ничего с этого не получится, мол, мужикам голову морочить это одно, в этом деле тетка вне конкуренции, а тут только беда вместо помощи выйдет. Велел ей помолчать, все, что она сказала мы уже слышали.
— Ну, попробуй, — задумчиво сказала Мотря, выслушав суть предложения, — ничего с того не выйдет, но и беды не будет. Раз Владимир согласился, давай, начинай, время позднее.
Любава зажгла еще одну лучину, и сунула мне под нос.
— Если хочешь, чтоб вышло что-то, откройся мне. До конца откройся. Будет тебе казаться, что ножом бью, грудь подставь, тогда может получится что-то путное, понял?
— Понял, понял, уже весь открытый, как явор в поле. Делай со мной что хочешь, дальше то что?
— В огонь смотри, и молодость свою вспоминай, когда ты не был таким сморчком засушенным.
Я смотрел в огонь и пытался вызвать в душе то забытое ощущение, возникающее только в юности, когда кажется, что все вокруг дышит радостью, и ты часть этого мира, молодого и беззаботного, созданного для любви. Когда кажется, что подпрыгнув, ты взлетишь, и не нужны тебе крылья…
То ли ликеру мы выпили изрядно, то ли обстановка после всех этих разговоров располагала, но у меня получилось на миг забыть обо всем, что висело на голове, и поверить, что для меня горят на небе звезды и для меня весь этот мир наш создан, и так далее, по тексту…
Любава забрала лучину, и место лучины заняли ее глаза, заслонившие собою все вокруг. Она медленно раздвигала створки закрывающие амбразуру и впускала свет в сумрак моей души, а когда я убедился, что нет там ничего такого ценного, за чем стоило бы жалеть, она сорвала их с петель. Молодой радостный вихрь ворвался в мою каморку, разбрасывая все по дороге и внося хаос в мой упорядоченный мир. Стоило мне крикнуть, как он испуганно и обиженно убрался, оставив меня одного. Но проделанный Любавой проем остался, он не мог затянуться так сразу, и я учился, расширяя его, жить вместе с Богданом.
Постепенно мы научились сознательно объединять усилия, и появилась реальная возможность соорудить то, о чем давно мечтал. Убедившись, что наши "резервные копии", где-то существуют в необозримых просторах нашего общего мозга, и более того, постоянно контролируют процессы на поверхности сознания, мы соорудили усовершенствованную версию Богдана с моей логикой и словарным аппаратом. Пришлось несколько ужать его эмоциональность, обрезать все, что не помещалась, но некий непротиворечивый индивидуум, с адекватной психикой у нас вышел. Это было сродни тому, что делает артист, которому нужно сыграть новою роль. Точно так же он навешивает на свою личность, новые черты характера и новые способности, отождествляя себя со своим героем.