— Состояние тяжелое, но стабильное, — сообщила медсестра.
— Панкреатит, — вспомнил Бобби. — Это опасно?
— Не исключено.
— В данном случае?
— Вам лучше поговорить с его врачом, доктором Рокко.
Бобби сделал пометку.
— Мальчик у вас уже бывал?
— Несколько раз. Я повторяю, вам лучше поговорить с доктором Рокко.
— Ладно, ладно. Еще один вопрос, если не возражаете.
Медсестра, судя по всему, задумалась, а потом решила ответить:
— Да?
— Ребенок когда-нибудь поступал с другими симптомами? Сломанные кости, синяки непонятного происхождения — ну, вы меня понимаете?
— То есть не падал ли он с лестницы? — сухо спросила женщина.
— Вот именно. Ему не доводилось падать с лестницы?
— За последний год — два перелома.
— Два перелома за последний год, — пробормотал Бобби. — Это серьезно. Спасибо. Вы мне очень помогли. — И он повесил трубку.
Бобби присел на краешек стула. Открытый справочник лежал у него на коленях. Пот катился по носу и капал на тонкую бумагу. Он чувствовал, как в его душе сгущается мрак — густой и непроницаемый. Бобби подумал о том, что ему сейчас больше всего хочется — нет, не бегать, не спать, даже не поговорить со Сьюзен, — а просто отправиться в тир и выбить десять из десяти.
Интересно, какой вывод из этого следует?
Разумный человек забыл бы о встрече с Кэтрин Гэньон. Бобби выполнял свой долг — это лучшее, что может сделать полицейский. Теперь ему нужно умыть руки и отойти.
Конечно, разумный человек вообще не стал бы встречаться с женщиной вроде Кэтрин в людном месте. И он не беспокоился бы так о ребенке, которого совсем не знает.
Бобби захлопнул справочник.
— Доктор Рокко, — повторил он и отправился в душ.
Его мобильник зазвонил через минуту после того, как он вышел из дома. Бобби не очень-то хотелось ехать через весь Бостон на машине — плата за парковку разорила бы его и, если честно, без мигалки на крыше он не рискнул бы лезть в пробку. И потому Додж пошел на автобусную остановку. Голова опущена, плечи согнуты — ему казалось, что при дневном свете он всем бросается в глаза, совсем как преступники, чьи изображения расклеены на столбах.
Хорошо еще, Джимми Гэньон был белым, подумал Бобби, иначе его убийца даже не смог бы выйти из дома.
Телефон снова зазвонил. Он с подозрением взглянул на экран.
— Слушаю.
— Бобби? Слава Богу. Я пытаюсь дозвониться до тебя со вчерашнего вечера.
— Привет, папа. — Бобби расслабился, но лишь немного. Он продолжал идти вперед — до автобусной остановки оставалось шесть кварталов. — Я звонил тебе утром, но было занято.
— Мне пришлось отключить телефон, чертовы репортеры не давали покоя.