— И каковы признаки?
— Ребенок с длительной, но непонятной болезнью, когда симптомы противоречат друг другу. Он прекрасно чувствует себя целую неделю, потом внезапно заболевает и так далее. Семья, в которой часто и загадочно умирают новорожденные дети.
— Сегодня я разговаривал с лечащим врачом Натана Гэньона, — кратко сказал Бобби. — У него нет никакого определенного диагноза.
Элизабет сделала паузу.
— Вы думаете, это была хорошая идея?
Бобби взглянул на нее:
— Хорошая идея или нет — теперь уже не важно.
— Что вы делаете, Бобби?
— Надеваю шарф.
— Вы поняли, о чем я.
— Гэньоны возбудили против меня уголовное дело. Вам никто об этом не говорил? Они предпринимают какие-то хитрые маневры, пытаясь обвинить меня в убийстве их сына. Если честно, док, то слово «хороший», по-моему, едва ли применимо к моей нынешней жизни.
— Да, быть обвиненным в убийстве — это нелегко.
— Вы так думаете?
Доктор Лейн с трудом преодолела желание ответить на его сарказм.
— Бобби, вечером в четверг случилась ужасная трагедия. Для вас. Для Гэньонов. Для маленького Натана. Неужели вы и вправду думаете, будто какая-то информация поможет вам забыть о том, что вы убили человека?
Бобби пристально посмотрел на нее. Во взгляде его темно-серых глаз сквозило нечто новое, чего она прежде не видела. От этого у нее слегка перехватило дыхание. По коже побежали мурашки.
— Я хочу во всем разобраться, док, — тихо сказал он. — Если она вредит сыну и если она использовала меня, чтобы избавиться от своего мужа… Кэтрин Гэньон, наверное, думает, будто умеет обращаться с мужчинами. Но такой, как я, ей еще не попадался.
Он завязал шарф.
Элизабет тяжело вздохнула и покачала головой. Она многое хотела ему сказать, но знала: добра из этого не выйдет. Он не готов ее слушать. Может, Бобби еще не понял, но она уже поняла, с кем именно из участников трагедии он себя соотносит, и это был не Джимми Гэньон.
— Вы не несете никакой ответственности за Натана Гэньона, — негромко произнесла Элизабет, но Бобби уже вышел.
Кэтрин приехала в больницу. Натан еще спал, аппарат отсчитывал удары сердца, морфин медленно поступал в кровь. Ночной сиделке, в общем, не о чем было докладывать. Натану по-прежнему вводят внутривенные, температура спала, боль его не мучает. Вероятно, завтра мальчика можно забрать домой, Кэтрин следует поговорить с врачом.
Кэтрин выглянула в длинный полутемный коридор. Датчики попискивали, гудели аппараты искусственного дыхания, в своих кроватях беспокойно метались больные. Больница ночью: слишком мало персонала, чересчур много незнакомцев. И повсюду темные углы.