– Поехали, – кивнул Гуров и снова откинулся на спинку дивана. – Итак, я Ирина Красавина. Красивая молодая женщина, хороший управленец. Я деловая женщина. Это значит, что я хорошо разбираюсь в людях, умею ими манипулировать. Я знакома и успешно применяю в практической деятельности маркетинговые ходы. Я знаю себе цену, я несколько рафинирована, ухожена, потому что руковожу салоном красоты, а для сотрудников салона у нас свой прайс. Прическа у меня всегда в порядке, ноготочки, кожа после лифтинга… Я привыкла добиваться своего во всем.
– Ты любишь Лукьянова, – напомнил Крячко.
– Люблю, – согласился Гуров. – А может, и не очень, но он отличная партия, чтобы устроить свою личную жизнь. Но вот беда – он женат. Я интуитивно его жену терпеть не могу. Соперница, препятствие на пути. Мне в голову после какого-то фильма или книги приходит бредовая идея – а что, если убить жену Лукьянова? Он вроде и обещает развестись, а вроде и не обещает. Надо его поторопить, а то мне уже под тридцать. Я захотела ее убить, эта мысль стала навязчивой. И что я делаю? Беру в руки пистолет? Вот в эти ухоженные ручки с маникюром, с наращенными ногтями? Да вы с ума сошли? И где я возьму, черт побери, пистолет? Я даже не знаю, где его взять и как из него стрелять. Советоваться с кем-то, глупость какая – это моя тайна. Нет уж! Пусть каждый занимается своим делом. Я привыкла платить деньги, а кто-то за меня все делает. Надо нанять убийцу! Деньги у меня есть, но кого нанять? Настоящего киллера – это дорого, но наверняка. Сэкономить и нанять простого уголовника? Дешево – значит некачественно, и еще этот мерзкий контингент.
– Убедительно, – остановил друга Крячко. – Красавина не стала бы нанимать дилетанта и уголовника. Она наняла бы профессионала со стопроцентной гарантией успеха. И соблюдения тайны, кстати. И то, что аванс не был оплачен – в нашем предположении ею, – не означает, что она сама взялась за оружие. Не возьмется. Теперь ты, Никита.
– Я Оксана Филиппова. Тоже деловая женщина, у меня несколько торговых точек на Черкизовском, я тоже привыкла добиваться всего и сама пробиваться в жизни. Но я по натуре баба конкретная и сопли со слюнями мне чужды. Я не аристократка, я лавочница. На Черкизоне меня знает каждая собака, и я всех знаю. Муж у меня художник, денег не зарабатывает, но я и одна потяну семью, зато с ним в свет можно выйти и не стыдно. Одно слово, художник! И выставки у него бывают, и знакомые художники у него, и организаторы этого бизнеса. И я с ним там бываю и как будто приобщена к этому миру богемы. Уважаю себя, потому что я не просто торговка, а почти дама из общества. Не так стыдно перед, скажем, одноклассницами. Например, перед той же самой Алиной.