Она решила еще раз посмотреть полицейскую листовку у магазина. Что-то ее туда тянуло. Проходя мимо квартиры Эстер Бергман, она заметила, что та торопится открыть окно и что-то спросить, но не стала ждать. Почему-то Карин решила не говорить старушке, что квартплата недавно внесена. Может, ей хотелось сохранить для Эстер загадочность происходящего. Все-таки развлечение. Что-то там происходит, и надо разгадать, что именно. И меня она тоже заинтриговала…
Она подошла к доске объявлений и записала номер телефона следственного отдела окружного полицейского управления.
Госпожа Бергман сказала, что собирается написать в полицию письмо. Может ли Карин Сольберг ей помочь?
— Если госпожа Бергман хочет что-то сообщить полиции, не проще ли туда позвонить? Я могу вам…
— Не люблю телефон. Что по нему скажешь?
Они сидели в кухне — Карин Сольберг и Эстер Бергман. Дождь тихонько барабанил по жестяному откосу окна. Это окно и есть весь ее мир, подумала Карин. А может, и не только… но она частенько сидит у окна и смотрит во двор. Иначе старушка ничего бы и не заметила. Какие-то привычные лица перестали появляться. Лица и голоса — знакомые лица и знакомые голоса незнакомых людей.
Она сидит и слушает крики детей за окном, но это крики издалека. Из другого мира, мира за этим стеклом, запотевшим внизу и исчерченном струйками дождя. Они еле слышны, эти крики, да и дети почти не видны — яркие цветные пятна. Особенно яркие, когда идет дождь. Карин с трудом оторвала взгляд от окна и повернулась к Эстер.
— Что госпожа Бергман хочет, чтобы я написала?
— Напишите, что мы волнуемся, куда делись мама с дочкой.
— Надо, наверное, упомянуть про полицейское объявление… ну, насчет этой убитой женщины.
— Да-да… напишите, что мы видели их плакат. И что у матери светлые волосы.
— Хорошо.
— И не забудьте уточнить, в каком именно дворе они жили…
— Нет, конечно. Не забуду.
— И не надо писать, сколько мне лет.
Карин Сольберг улыбнулась и посмотрела на старушку. Вспомнила, как обстоятельно та доставала бумагу из красивого старинного секретера в гостиной.
— Разумеется… ни слова о возрасте.
— О моем возрасте ни слова… а про их возраст обязательно. А то они подумают, это кто-то другой.
— Пишу.
— Не забудьте отметить, что их уже давно не видно. Задолго до дождей.
— Но мы же не знаем точ…
— Не понимаю, что вы хотите сказать. Я-то знаю.
— Хорошо…
Карин Сольберг задумалась. Какое вообще право они имеют вмешиваться в личную жизнь Хелены Андерсен? Может, она как раз и хотела исчезнуть. Хотела, чтобы ее оставили в покое. Это нормально. И девочка еще маленькая, ей не надо торопиться к началу занятий.