Сознания она не теряла. Попыталась сказать что-то подруге, но не смогла. «Лиз бледнее, чем обычно, — машинально отметила Анета Джанали. — Наверное, испугалась еще больше, чем я».
Праздник вокруг продолжался — народ переходил от одной пивной палатки к другой. На импровизированных сценах выступали артисты. Ночь была жаркой, город пропах барбекю, перегаром и человеческим потом. Все что-то кричали, перебивая друг друга, и в этой какофонии затерялся крик Лиз о помощи.
Праздничный Гетеборг. Они уже третий раз за вечер проходили мимо этого места. «Бог троицу любит», — смутно подумала Анета Джанали, чувствуя щекой грубую шероховатость асфальта. Голова болела уже не так сильно, но поднимать ее почему-то не хотелось. Она смотрела на ноги в сандалиях и башмаках, потом ее положили на носилки и отнесли в машину. Последнее, что она почувствовала перед тем, как потерять сознание, — кто-то осторожно потряс ее за плечо.
Фредрику Хальдерсу сообщили новость в полвосьмого утра, не успел он явиться на работу. Бритый наголо, суровый Хальдерс огрызался по любому поводу и собачился со всеми без исключения. Особенно с Анетой Джанали — в ход шел и ее пол, и происхождение, и цвет кожи… все, что угодно.
Его считали дураком, расистом, сексистом, но он не обращал внимания. После развода три года назад Хальдерс жил один и в свои сорок четыре года был обозлен на весь мир. Странный, вспыльчивый человек с массой нерешенных психологических проблем, но… Фредрик Хальдерс у психотерапевта? Ну нет, скорее он начнет дрочить публично, хотя давно уже чувствовал, что эти вспышки до добра не доведут. И сейчас, узнав о происшествии с Анетой, он буквально взорвался. Он раскрошит этих ублюдков, выродков, он… Сволочи, сволочи… СВОЛОЧИ! ОТМОРОЗКИ!
Он метался по комнате для совещаний, а Ларс Бергенхем, принесший новость, стоял и помалкивал.
— Никаких свидетелей? — громыхнул Хальдерс.
— Да, но…
— Где они?
— Ее подру…
— Сюда ее! Наплевать на нее, — решил он вдруг и направился к двери.
— Ты куда?
— А ты как думаешь?
— Она спит после наркоза. Ей прооперировали челюсть.
— Откуда знаешь?
— Только что говорил с Сальгренска.
— А почему мне не позвонили? Это опасные дела. Мало ли что может попасть в кровь! Столбняк и прочее… Ее надо положить в интенсивку!
«Тебе лучше знать, — флегматично подумал Бергенхем. — Врачи, естественно, ничего в своем деле не смыслят».
— Мы же всегда работаем парами… Ты ведь никогда не работал с Анетой?
— Даже если бы и работал… они этого не знали, — тихо сказал Бергенхем.
— Что? Кто они?
— Ладно, проехали…
— А где свидетельница? — Хальдерс, очевидно, забыл, что отменил ее допрос.