Наступившая пауза продолжалась довольно долго, Фабиан, очевидно, принимал какое-то решение, что при его застенчивости ему было очень нелегко. Он несколько раз пытался заговорить, однако тщетно; пока говорили только его глаза, но так ясно, что у Маргариты не оставалось сомнения относительно того, что ей предстояло услышать. Однако на этот раз она и не думала убегать или рвать струны рояля, а снова села и стала ждать, что будет дальше.
Через несколько минут Фабиан подошел к ней, конечно, очень робко и боязливо, и заговорил:
— Я действительно думал… то есть я предполагал… искренняя любовь асессора…
Он остановился и сообразил, что совершенно неуместно упоминать об искренней любви асессора, когда он собирается говорить о своей. Маргарита видела, что он совершенно запутался и что она должна его выручить; она бросила своему робкому поклоннику только один взгляд, однако он был достаточно красноречив, так что Фабиан вдруг с неслыханной смелостью продолжал:
— Еще вчера я не осмелился бы сказать вам то, что переполняет мое сердце, тем более что считал вас невестой другого. Но сегодняшнее утро изменило все. Будущее, которое мне предлагают, обещает многое, но принесет ли оно счастье — это зависит от вас. Решайте вы: принять мне его или отклонить?.. Маргарита…
Тут Фабиан дошел как раз до того же места, что и асессор, и остановился. Но Маргарита и не думала убегать; она сидела, опустив глаза, и слушала с большим удовольствием. Объяснение в любви, согласие и даже заключительное объятье — все совершилось очень быстро и без всякой помехи…
А в этот самый момент асессор Губерт спускался с лестницы; он опять допрашивал кучера, и притом так долго и столь усердно, что оба совершенно выбились из сил; теперь он собирался отдохнуть от обязанностей службы, дав волю своим чувствам. На этот раз он твердо решил не уезжать, не получив согласия Маргариты, и, увлекшись этой идеей, с таким шумом распахнул дверь соседней комнаты, что новоиспеченные жених и невеста успели принять совершенно невинный вид; Маргарита сидела у окна, а Фабиан стоял у рояля, который на этот раз, к большой радости Губерта, был закрыт.
Асессор снисходительно поклонился Фабиану, который в его глазах был только отставным домашним учителем. Сегодня, во время предполагавшегося объяснения, присутствие этого педагога было для него совершенно лишним, и он нисколько не старался скрыть это.
— Очень сожалею, что помешал, — произнес он. — Вероятно, вы как раз занимаетесь французским языком?
Эти слова были произнесены настолько высокомерным тоном, что этого не выдержал даже добродушный Фабиан. Он выпрямился и с видом, заслужившим полное одобрение Маргариты, произнес: