Воевода сразу же, с ходу со всей мощью ударил по противнику, силы которого были совсем не велики. Дорож был уверен в победе и уже предвкушал, как, выполнив княжеский приказ, вернется в лагерь с богатым полоном, в котором наверняка окажутся и те, у кого удастся вызнать все о силе Бату–хана.
Однако, вопреки его ожиданиям, никто из поганых не дрогнул, не испугался. Подбадриваемые странными гортанными криками и громким гиканьем, бесстрашно врубались они в самую гущу русских сотен, и за те несколько мгновений, что удавалось им удержаться в седле, не упасть с рассеченной головой под ноги хрипящих коней, успевали они своими кривыми саблями поразить нескольких крепких воинов.
Еще продолжался бой, еще надеялся воевода, что ослабеют татары и в конце концов его сильные смелые воины одолеют их, когда почувствовал он, как задрожала под ним земля, и вдруг стало трудно дышать. Воздух стал каким‑то вязким, потек над головами людей, сошедшихся в смертельной схватке. Дорож осознал, что означает это странное движение, лишь когда ветер донес до его чуткого уха звуки, безошибочно говорящие о приближении очень большого войска.
Земля гулко гудела под копытами тысяч коней, свист и крики уже доносились до места схватки, ободряя одних и лишая отваги других. Сюда приближались тумены Бурундая.
Темник, по велению Батыя, оставив главное войско, направился в ту сторону, где, как ему стало известно от пленных, Юрий Всеволодович начал собирать полки для сражения. Обойдя Кашин, жители которого уже успели распрощаться со своими жизнями, Бурундай, не тратя времени на взятие этого городка, появился перед княжескими дружинами с той стороны, с какой его никто не ждал.
Бой продолжался еще некоторое время, но удача уже отвернулась от рати Дорожа. Многие еще сопротивлялись наседавшим на них со всех сторон татарам, но силы были явно не равны.
Очень скоро это стало ясно всем, но одни продолжали мужественно сражаться, отбивая удары, сыпавшиеся на них со всех сторон, а другие, забыв о долге, заметались в панике, пытаясь выбраться живыми из этого страшного месива. Удавалось это единицам, и то лишь тем, кто двигался в хвосте растянувшихся в походе сотен и, когда завязался бой, оказался ближе к лесной опушке.
Кто первым повернулся спиной к противнику, неизвестно, но не успел Дорож и подумать о том, что надо бы сообщить Юрию Всеволодовичу о случившемся, как увидел позорное для любого полководца зрелище: его воины под натиском свежих сил, подошедших на помощь противнику, бегут с поля боя.
Дорож не верил своим глазам. Первым желанием его было остановить, вернуть трусов. Однако как ни храбр был воевода, но и он, видя перед собой противников, число которых все прибывало и прибывало, понял, что сражение проиграно и надо как можно скорее уносить ноги, а если удастся, то предупредить князя Юрия о надвигающейся беде.