Нам всем бывает нужно кого-то побить,
И если хочешь, ты можешь побить меня.
Он размышлял о плакате в банке, на котором была изображена Земля, такая разнообразная и новая, и о надписи, советовавшей зрителю катиться подальше. Потом мысли его перескочили на путешествие, которое он совершил в новогоднюю ночь. Что ж, он укатился далеко. Очень далеко.
Но разве осмелится он утверждать, что ему это не понравилось?
Эта мысль заставила его встряхнуться.
Последние два месяца он чувствовал себя собакой, которой прищемило яйца дверью. Но разве он не испытал ничего такого, что могло хотя бы отчасти компенсировать его страдания?
Он делал вещи, которые в других обстоятельствах оказались бы абсолютно ему недоступны. Он разъезжал по автостраде свободный и бездумный, как перелетная птица. Он трахал молодую девушку, прижимался к ее упругим грудям, таким непохожим на грудь Мэри. Он разговаривал с человеком, который был самым настоящим гангстером, и, в конце концов, был принят этим человеком всерьез. В неистовом ликовании он швырял зажигательные бомбы и ощущал потом липкий ужас, когда казалось, что машина никогда не въедет на насыпь. Настоящие чувства и ощущения были извлечены из его высохшей душонки руководителя среднего звена, словно предметы зловещего религиозного культа из археологического раскопа. Теперь он знал, что значит быть живым.
Конечно, были и неприятные моменты. Ну, например, когда он потерял над собой контроль и накричал на Мэри в «Хэнди-Энди». Или гложущее одиночество первых двух недель. Ведь он остался один впервые за двадцать лет своей жизни, в обществе своего собственного сердца, издававшего ужасный, смертоносный стук. А если вспомнить, как его ударили – и кто? Винни Мэйсон, сопляк, плюгавый мальчишка! Или кошмарное похмелье на следующее утро после поджога – это было самым неприятным опытом.
Но даже этот неприятный опыт, каким бы отвратительным он ни казался, тоже был новым и по-своему волнующим, как и мысль о том, что ты сошел или сходишь с ума. Последние два месяца он исследовал свои внутренние владения, куда еще не ступала нога человека. Он внимательно изучал самого себя, и пусть зачастую его открытия были банальными, порой они оказывались и ужасными, и прекрасными.
Его мысли обратились к Оливии, к тому моменту, когда он видел ее в последний раз. Она стояла на автостраде, гордо выставив свою табличку навстречу холодному безразличию мира. Он подумал о плакате в банке. КАТИСЬ ПОДАЛЬШЕ. Почему бы и нет? Ничто уже не держит его здесь, кроме грязного наваждения. Ни жена, ни призрак ребенка, ни работа, ни дом, который будет стерт с лица земли через полторы недели. У него были наличные деньги и машина. Так почему же не сесть за руль и не уехать прочь?