Джек ухмыльнулся.
- Пожалуй, нет.
- Джек, пойдешь со мной?
- Я?
- Да. Это ведь первый раз.
Джек смотрел на Эбби. Он был уверен, что трудно выйти из такой сложной ситуации с честью. Все сомнения исчезли.
- Конечно. Тебе стоит только попросить.
- Тогда прямо сейчас? Я в принципе готова. Старое пальто висело на крючке, и Джек помог Эбби надеть его.
- Ну вот, так будет лучше. На улице ледяной ветер.
Джек улыбнулся. Абигайль Уорт. Его ненаглядная, невинная малышка. Убийственное сочетание романтики и практичности.
Эбби проверила в карманах ключи и перчатки. Джек больше не сопротивлялся. Он подошел и тщательно поднял ее воротник, чтобы защитить от мороза уши, стараясь не глядеть на нежную шею.
Да, старое пальто - то, что надо. В нем Эбби почувствует себя уверенней.
Родители Эбби стояли у раковины и мыли посуду.
- Привет, ребята, заходите, - пригласил отец, бросая полотенце на стул.
Эбби кивнула, но не смогла заставить себя взглянуть на него. Ее глаза не отрывались от матери.
- Наверное, нам следовало постучать...
- Эбби, - сказала ее мать, - не мели чушь. Это твой дом. - Голос матери изменился - не визгливый, как представлялось Эбби, а низкий и красиво модулированный. В медового оттенка волосах появилась проседь. Глаза, аккуратно накрашенные, были цвета какао.
Мать и дочь стояли в разных концах комнаты, глядя друг на друга с чувством неловкости. Одна была лишена зрелых лет жизни, другая - юности. Эбби нашла, что мать, одетая в оливково-зеленые брюки и блузку в тон, выглядит такой же изящной, как когда-то, только в уголках ее глаз появились легкие морщинки, а линии вокруг рта углубились. Лицо ее было живым и полным света, к чему Эбби, ожидавшая увидеть тупой, безразличный взгляд, не была готова.
И эта женщина считается душевнобольной? Кто поверит, что она потратила половину жизни, борясь с проявлениями раздвоения личности? Она выглядела абсолютно нормальной.
- Подойди и дай мне посмотреть на тебя, дорогая.
Эбби неуверенно прошла через комнату, не представляя себе их теперешние отношения.
Мать, почувствовав ее сомнения, замерла, едва коснувшись Эбби пальцами.
- Доченька...
- Она такого же роста, как и ты, Сильвия.
- Да. - Ее улыбка потеплела. - А волосы как у твоей матери.
- И мне так кажется.
- Она пошла в твою семью, Роберт.
- Ну что ты. Она взяла твои глаза, и нос тоже.
Чувство бессилия, памятное Эбби по прошедшим дням, возвращалось. Она не хотела оставаться рядом с матерью, не хотела снова ощущать беспомощность и страх, владевшие ею, когда приходилось выполнять работу взрослой и уверенной в себе женщины.