Люди были склонны принять предложение Дубравина и не тратить больше времени на обсуждение этого вопроса, когда попросил слова Костя Громак.
Это вызвало движение в зале. Кто-то покачал головой, кто-то переменил позу, кто-то шепнул соседу: «Так я и знал». Все понимали: если Дубравин сказал «белое», значит, Громак будет доказывать «чёрное».
Плохие отношения между ними сложились давно. Когда на железных дорогах страны появились первые тяжеловесники, начальник депо решил, что и у него в депо должен быть рекордсмен. Выбор пал на Костю Громака. Машинист он бесспорно хороший и ездил лихо. Но условия ему были созданы особые. Его рекорды готовили десятки людей.
Последние экземпляры дефицитных деталей никому не отпускались — может быть, понадобятся Громаку. Когда он выезжал «под уголь» или за песком, его не задерживали лишней минуты. Да и уголек хорошему механику надо дать пожирнее.
Ремонт его машины делали лучшие бригады слесарей, они приносили отборные запасные части, хромировали и никелировали детали. Ремонт шёл под особым наблюдением не только мастеров, но и начальника депо. Заглядывал в будку ремонтируемого паровоза секретарь парткома.
Когда выезжал Громак, к селектору приходили все руководители вплоть до начальника отделения. И по всей линии шли депеши: приготовиться, поезд ведёт Громак, пропускать без очереди.
Деповские инженеры написали за него брошюру и подготовили технический доклад о его опыте.
И казалось, так это и должно быть, потому что хороший работник должен иметь хороший инструмент, с его пути должны быть устранены все помехи, его опыт следует обобщать и всячески помогать ему в работе.
Но постепенно у людей укоренилось чувство особой ответственности за машину и за рейсы Громака. Едет Костя, и гудят провода, несётся в эфире: поезд ведёт Громак.
Раньше времени выходят из своих будок стрелочники, торопятся дежурные на станциях и блок-постах, готовят обратный маршрут диспетчеры.
Едет Громак, и по всей линии от края и до края горят зелёные огни.
Едет Громак, и уже не хромом или никелем покрыт номер его локомотива, как было прежде, а литые в бронзе слова «Машинист К. И. Громак» под тяжёлым бронзовым гербом Советского Союза горят на паровозе как монумент, как памятник при жизни.
Бронзу отливали по специальному заказу Министерства путей сообщения. Да и весь локомотив капитально ремонтировали на заводе специально для Громака. Конечно, это такой же типовой локомотив, как и все другие, но только чуть-чуть лучше пригнаны и отшлифованы детали, только больше лаку добавили в краски, только немного тщательней принимали машину контролеры ОТК, только сам Громак ездил за ней на завод.