Альжбета Йоргович стояла рядом со стойкой и задумчиво вертела в руках револьвер. Когда я вошёл, она вернула его на место и, не оборачиваясь, спросила.
- Ищите библиотеку?
- Кхм.. как вы догадались?
- Это было нетрудно…
Она шагнула ближе к окну. За чуть мутноватыми стёклами виднелись поросшие лесом холмы, волнами сбегавшие к далёкой равнине.
- Вы выглядите именно как человек, которому очень хочется узнать, как пройти в библиотеку, - добавила она.
- А вы вот не выглядите, как женщина, которая так уж горячо интересуется оружием, - заметил я.
- Отчего же? – она, наконец, обернулась, и я увидел её неожиданно большие синие глаза.
- Просто не выглядите…
- Вы ошибаетесь, - мне на секунду показалось, что она сейчас улыбнётся, но я ошибся. Лицо собеседницы осталось холодным.
- Это лишь моё впечатление… - сдался я.
- А вы сами интересуетесь оружием?
Я посмотрел на аккуратно расставленные по стойке винтовки.
- Нет.
- Неужели? Мне казалось все мужчины интересуются…
- Я в армии насмотрелся… мне хватило.
- Ах да… Вы же были на войне.
Интересно, откуда она это знает?
- Я не слишком люблю об этом вспоминать.
- Все не любят об этом вспоминать, - её лицо внезапно стало ещё более холодным и резким, губы чуть дрогнули, и она сразу же повернулась к окну.
Я неловко потоптался на месте и осмотрелся. Через галерею дверных проёмов я заметил Эрику. Она в свою очередь увидела нас с Альжбетой, остановилась, развернулась и зашагала назад. Я хотел было её догнать, но вспомнил её встречу с Ласло и передумал. Потом поговорим.
- Так что насчёт библиотеки? – спросил я Альжбету.
- В следующей комнате, вторая дверь налево.
Библиотека оказалась просторной, но, увы, оправдывала мои худшие ожидания. Запылённые, потраченные жучком полки, тянувшиеся до самого потолка, по большей части оказались пустыми. Социальные потрясения не щадят ни книг, ни книголюбов. В эпоху больших перемен ценность приобретает исключительно то печатное слово, которое можно приравнять к штыку, и одна лишь муза пропаганды может рассчитывать на возможность быть услышанной. Остальным музам приходится ждать, пока закончат беседовать пушки. Тихие книгочеи отступают на второй план и им на смену приходят решительные молодые люди, которых старые манускрипты интересуют с сугубо прагматической стороны…
Судя по всему, сию кладезь мудрости решительные молодые люди тоже своим вниманием не оставили. Война, революция и несколько лет отсутствия хозяев сказались на библиотеке самым печальным образом. Те книги, что избежали судьбы быть пущенными на растопку и самокрутки, заметно пострадали от мышей и плесени.