Она развернулась и зашагала по улице, сопровождаемая унылой фигурой своего фотографа.
- Мне показалось, или вы должны читать по-арабски? – спросил Вик, когда Эмили исчезла за поворотом.
- Это не совсем мой профиль, но думаю основной смысл разобрать смогу…
Было уже совсем темно, когда я отложил лупу и блокнот, констатировав.
- Вроде бы всё…
- Ну?
Я оглядел сидевших вокруг меня спутников и словно ощутил себя у невидимой доски в незримой аудитории.
- Текст достаточно старый. Но удивительно хорошей сохранности. Видимо до самого недавнего времени его держали в каком-то хранилище. Листок являлся частью книги, из который был вырван буквально только что. Текст, судя по всему, относится к концу шестнадцатого – началу семнадцатого века. Оригинал или копия – я сказать не могу.
- Лучше скажите, что там написано, профессор, - нетерпеливо перебил меня Вик.
- Доцент, - поправил я, - всего лишь доцент. Насколько я смог понять, это фрагмент придворной истории какого-то малайского султана. Большая часть посвящена его подвигам в защите веры, перечням построенных дворцов и минаретов и прочему.
- И какое это может иметь отношение к нашему делу
- А вот тут самое интересное. В середине оборотной стороны говорится о некоем португальском пирате, которого преследовали корабли султана, и которому, как утверждается «не без помощи джиннов» удалось бежать и укрыться на дальних островах, откуда он вернулся с богатой добычей…
- Конец шестнадцатого века? – встрепенулась Линда, - португалец? Уж не Гонсалу ди Протео?
- Я тоже об этом подумал. А вот далее идёт крайне любопытный фрагмент: «он привёз с собой рабов, островитян шестнадцать душ из них десять женщин, и сверх того пять удивительных большеногих и большеглазых карликов, подобных которым никто раньше никогда не видел, отчего давали за них большие деньги».
- Карликов?
- Да. Ещё сообщается, что одного из них султан приказал купить для себя, заплатив цену как за пять взрослых рабов. Однако карлик оказался болезненным, непригодным ни к какому обучению и вскоре умер. По поводу чего автор приводит длинный нравоучительный комментарий о том, как плохо быть падким на диковинные вещи, которые много стоят, но не приносят никакой реальной пользы…
- Это не вещи, это живые люди, - пробурчала Линда.
- Это шестнадцатый век, - вздохнул я, - рабство объявят вне закона только через двести с лишним лет…
- Если оставить в стороне этику, - Вик протёр монокль, - то какое это всё может иметь отношение к «Нуара Таскет»?
- Не имею ни малейшего понятия. Единственное - этот кусочек текста хоть как-то привязан к тому, что мы знаем. А именно к доктору Геллингу и его интересу к древним манускриптам. По крайней мере, в письме, которое мы нашли в Моулмейне, тот писал именно о рабах, захваченных Гонсалу на островах и неких пигмеях. Значит этот документ, - я указал на лежавший на столе клочок пергамента, - тоже мог его интересовать.