– Не беда. Этим тут никого не удивишь, братец. У каждого своя тайна, одна страшнее другой. У Белова, у Молчуна с Буяном… – В паузе перехватил красноречивый взгляд Акинфа. Этот секреты хранить умеет. Хорошо.
– Расскажи, как в плен попал.
– А никак, вашбродие, – ухмыльнулся солдат. – Не имел возможности оценить их хлебосольство.
– Не понял тебя, воин.
И тогда Акинф рассказал, как пережил разгром батальона. Он служил ординарцем у второго лейтенанта Самсонова, который на момент вражеского нападения оказался в обозе, поскольку накануне получил ранение на дуэли. Изменники устраняли последних офицеров, не вовлеченных в заговор, и не погнушались подстроить поединок. Уж не знаю, что подвигло принять Самсонова вызов, поскольку дуэли в боевой обстановке в русинских частях были не просто строжайше запрещены, но и сурово карались. Бывший гайдук с горечью признал, что не смог защитить своего господина во время атаки на обоз, так как не имел оружия и находился под арестом. Мимоходом упомянул, что убил ближайших сквернавцев голыми руками и бежал в лес с несколькими солдатами. На опушке напоролись на вражий пикет. Сослуживцы Акинфа полегли в скоротечной стычке, а бывший княжий телохранитель разжился шестиствольным ружьем и привычным ему бердышом. К нашей колонне присоединился уже во время марша по лесу.
– Почему решил идти к ущелью? – взволнованно спросил я.
– Да лес и укроет, и накормит, а одному проскочить не трудно, – последовал очевидный ответ.
– Вот что, Акинф, надо собрать все офицерские сундуки и сумки в одном месте. Карту будем искать.
– Сделаю. Буян… Мастер-стрелок Буян сказал, что ваше благородие ранены.
– А ты и в ранах понимаешь?
Русин кивнул.
– Повезло мне. Ногу мне Харитон уже починил, а вот спину посмотри.
Рубаха под кирасой спарилась, пластырь, именуемый солдатами берлистом, частично отклеился и сполз. Но рана, по словам денщика, выглядела неопасно.
Чего он там делал, не знаю, но работал аккуратно. Заметив «на горизонте» ранение, прискакал упомянутый Харитон и снабдил денщика перевязочными материалами и прочим. Пришлось отослать парня – сам не люблю, когда под руку с советами лезут и просто рядом толкутся. Всех «болотных сидельцев» обиходил? Нет? Ну так «Кругом, марш!».
Подглядывая за Акинфом в зеркальце, наконец-то заметил, что щетина на моих скулах не просто гуще прежнего, хотя куда уж гуще? – но и посветлела, стала светло-русой. А лицо приобрело отчетливо-славянские черты, словно постарался талантливый художник, глядя на усредненный портрет русского мужчины. Я и дома на Земле имел вполне привлекательную внешность, а теперь из зеркала на меня смотрел красавец писаный. А что, мне нравится! Значит, буду представляться русином по крови, но выросшим на чужбине в проклятой Империи. Журналист, стремительно перековавшийся в боевого офицера. Однако сюжетец! Достойный, чтобы оставить внукам в виде мемуаров…