: «Делай что до́лжно, и пусть будет то, чему суждено!», после чего спокойно уселся в открытый автомобиль… Вообще-то так и было на самом деле. Ну, почти так. Ибо к моменту доклада Николаю люди, готовившие покушение, были уже обезврежены. Однако вероятность того, что выявлены не все из них, оставалась – уровень новоиспеченных служб безопасности новых государств был пока крайне невысок. А что поделать – им пока не хватало ни опыта работы, ни проверенных и подготовленных кадров.
Как бы там ни было, все закончилось хорошо. Николай посетил все шесть новых столиц и еще по одному городу в каждом из государств, дал с полсотни обедов, принял десятки депутаций от разных городов и провинций, сфотографировался с несколькими тысячами человек.
А 25 декабря взорвалась «бомба»!..
Все это время люди Бурова, а затем и подключившиеся к ним люди Сазонова вели активные переговоры с Веной, которая в тот момент оказалась в весьма интересном положении. Дело в том, что после развала Австрия стала практически беззащитной. Все войска бывшей Австро-Венгерской империи до развала сражались на фронтах очень далеко от Вены и ее окрестностей – в Карпатах, в Румынии, – либо осуществляли оккупацию Сербии. Непосредственно на территории Австрии войск почти не было. А после случившегося армия Австро-Венгрии распалась. Солдаты и офицеры, призванные с территорий новообразованных государств, разъехались по домам, то есть дезертировали, вследствие чего подавляющее большинство частей и подразделений утратили боеспособность, а входившие в их состав австрийские немцы попали в плен. Более или менее боеспособность удалось сохранить только двум группировкам австро-венгерской армии – румынской и сербской. Румынской – благодаря тому что там имелся хотя и немногочисленный, но крепкий хребет из союзных германских частей, а сербской – благодаря тому что оккупационные войска в Сербии в основном состояли из австрийских немцев. А что – и вроде как в армии, и не на фронте, да еще в поверженной вражеской стране. Чем плохо-то?.. Ну да титульная нация всегда устраивается лучше других. Кроме, возможно, таких лохов, как русские, всегда лезущих первыми и к мартену, и месить бетон при минус сорока, и на амбразуру… Но после распада Австро-Венгрии сербская группировка почувствовала себя очень неуютно. До родной Австрии – две-три границы. Местные сербы, еще недавно при взгляде на высшее существо, которым, несомненно, является любой немец, прятавшие глаза, начинают смотреть не просто дерзко, а так… даже примериваясь. Да и под боком страшная русская армия, остановившая свое наступление только вследствие перемирия, до нее по прямой всего верст двадцать – тридцать, это тоже не очень-то способствует душевному равновесию. Ибо насчет того, что произойдет сразу по окончании перемирия, ни у кого из австрийцев – от рядового солдата до командующего оккупационной армией – сомнений и разногласий не было… Ну и самой Вене под прикрытием нескольких десятков тысяч верных штыков тоже было бы поуютнее, чем без них. Так что сделанное русскими предложение отвечало интересам всех сторон и договориться следовало только о деталях.