Я хорошо помнил столик, на котором время от времени разыгрывал шахматные этюды.
Витя же тем временем продолжал:
- Заслонил им зеркало и, успокоившись, лег спать. Не знаю, как у тебя, но на дежурстве у меня всегда сон чуткий, это еще с курсантских времен. В лавре пробило час ночи, и тут словно что-то толкнуло меня! Смотрю, а напротив меня в полуметре светящиеся, будто фосфоресцирующие, желтые глаза. И на человеческие не похожи, и у животных я подобных не видал. И смотрят глаза на меня пристально, не мигая!
Саша, я в Афгане с «духами»-душманами врукопашную не раз сходился. Моджахедов тех видел, как тебя сейчас, но такого оцепенения со мной никогда не случалось!
Витя судорожно хлебнул пива, помолчал и продолжил:
- Глаза те, увидев, что я проснулся, медленно ко мне приближаться стали… И тут же что-то меня душить начало. Пытаюсь встать, а это нечто меня к дивану придавливает. Ну вот тут я и разозлился! Ах ты ж, мразь, думаю! И не с такими справлялся! Вскочил, хватаю фонарик, включаю его и вижу, как тень какая-то в луче мелькнула. Посветил по сторонам – ничегошеньки… Включил освещение в магазине, и вижу — батюшки светы! — столешница столика шахматного со стеллажа, где зеркало стояло, снята и аккуратненько так к стоечке прислонена.
Витя залпом допил пиво. Я потрясенно молчал. Не глядя друг на друга и не вымолвив ни слова, мы просидели несколько минут. Внезапно Витя подхватился:
- Ты, Саша, извини, я об этом никому до сих пор не рассказывал, все боялся, что психом сочтут. А выговориться нужно было. Кому ж как не тебе…
Он повернулся, отошел на несколько шагов, обернулся и бросил мне:
- Ты забудь все, что я тут тебе наплел, — и после короткой паузы добавил с кашляющим смешком, — если сможешь, конечно…