Главврач прокашлялся, покрутил головой, вытер рот огромным платком. Как артист перед выходом на сцену. А потом громко и отчетливо произнес:
— При чем оперативная необходимость и незаконный сбыт наркотиков?! Разве в интересах следствия совершают преступления?! И кто будет за это отвечать?! Я не буду! Может, вы возьмете ответственность на себя? Может, вы напишете мне официальное указание?!
Возмущенный громовой голос слышен был, наверное, на всей улице Пирогова, а может, даже доносился до Тиходонского УФСБ.
— Это подсудное дело! Ваше начальство разрешило такие аферы? Я сейчас напишу рапорт!
У Сочнева даже волосы на макушке зашевелились, а рука, держащая папку, вспотела. Он стал спиной пятиться к выходу. Это было похоже на многосерийный сонный бред, когда спишь после попойки лицом в подушку.
— Это провокация. Вы сорвали мне следственное мероприятие! — заорал в свою очередь Сочнев, доведенный до полного отчаяния.
— Не думал я, что чекисты такими делишками занимаются! — раздался голос сзади. Это был рыжий контролер, он уже снял халат и стоял в гражданском костюме, чему-то улыбаясь. Сочнев совсем забыл про него.
— Можно хоть сейчас протокол составлять и уголовное дело возбуждать!
Сочнев сам не помнил, как выскочил из кабинета. Самое удивительное, что, оказавшись в коридоре, он стал набирать номер генерала Лизутина. Рассказать, как обошлись с ним в Воронеже. В самом деле собрался жаловаться… И только когда звонок уже пошел, он вдруг понял: на что жаловаться-то? На самого себя надо жаловаться! Он быстро нажал «отбой». Потом выключил телефон вообще — на случай, если генерал перезвонит поинтересоваться, что случилось.
Он вышел на лестничную площадку, постоял, собираясь с мыслями. Что-то тут не то! Как в тумане спустился вниз и вышел на холодный воздух.
Обманное бледно-желтое солнце продолжало поливать воронежские улицы негреющими лучами. Сочнев посмотрел на часы: прошло чуть больше часа с тех пор, как он вошел в здание тюремной больницы, переполненный самыми радостными ожиданиями… Он плотнее запахнул пальто, прошел до конца улицы, ни о чем не думая. Увидев заснеженный скверик, сел на спинку скамейки, поставив ноги на сиденье, достал из папки банку пива, предназначенную для Вареника, открыл и залпом выпил. Не то. Ему хотелось водки. Водку он будет пить в поезде, уже скоро. Завтра утром на доклад к Лизутину, но можно зажевать мятной жвачкой… А что он скажет генералу?
Об этом Сочнев пока не знал. Придется выкручиваться, придумывать что-то. Опять, опять…
Он с хрустом смял пустую банку, швырнул под ноги.