— Конечно. Завтра утром проводишь нас в банк и получишь мешок денег.
— Да, можно было бы сделать и так…
Но тут голос, даривший надежду, вдруг зазвучал совсем по-другому:
— Однако мы не станем так поступать.
Остатки бензина он вылил на пол, протянул струю до порога и достал из кармана зажигалку. К резкому запаху бензина, заполнявшему комнату, прибавилась тошнотворная вонь — Фэрленд обделался.
— Нет, прошу тебя, не делай этого, не делай этого ради…
— Заткнись, дерьмо!
Уэстлейк прервал его хныканье. Ярость и любопытство позволили ему сохранить остатки гордости.
— Кто ты такой, недоносок?
Парень, который был солдатом, молча посмотрел на него.
Самолеты прилетят оттуда…
И назвал себя.
Шериф вытаращил глаза:
— Этого не может быть. Ты мертв.
Он щелкнул зажигалкой. Мужчины в ужасе уставились на него. Он улыбнулся и впервые остался доволен тем, что вместо улыбки у него выходит гримаса.
— Нет, сволочи. Это вы покойники.
Небрежным жестом он раскрыл ладонь и уронил зажигалку. Он не знал, как долго будет длиться для этих людей падение зажигалки. Но хорошо знал, сколь бесконечным может быть это короткое расстояние.
Нет, они обойдутся без гула самолета.
Раздался только металлический звон от удара об пол. И тут же яркая вспышка, и длинный язык пламени, танцуя, побежал вперед, пока не охватил их и не поверг в преддверие грядущего ада.
Он стоял и слушал, как они вопят, смотрел, как корчатся и горят, пока в комнате не запахло паленой кожей. Он вздохнул полной грудью, радуясь, что теперь это не его кожа.
Потом открыл дверь и вышел на улицу. И спокойно отправился своим путем, оставляя за плечами дом и слушая вопли, которые провожали его, пока он удалялся, словно благословение.
Спустя некоторое время крики прекратились, и он понял, что пленение шерифа Дуэйна Уэстлейка и его помощника Уилла Фэрленда завершилось.