А ещё у него была самая
большая библиотека в деревне. Читать любил. Вообще к учебе, всякой, имел
склонность. И в Утёвке не остался, уехал в Самару, поступил в гимназию. Ему
было двадцать два года, когда он её окончил и вернулся в родную деревню,
самообразование продолжал, изучил черчение, анатомию человека. И только после
этого стал писать иконы на заказ. Ему охотно заказывали, не диковинка ли без
рук, без ног, а рисует.
Пытаюсь представить
себе, как это вообще можно и ничего у меня не получается. В маленькой книжечке
изданной в Самаре четыре года назад, мне попалась наконец фотокарточка Григория
Журавлёва. На табурете в элегантном костюме, нога на ногу, сидит его брат
Афанасий Николаевич. А рядом на культяшках, с пустыми рукавами чёрного до полу
пиджака - он. Лицо с маленькой бородкой и усами, высокий лоб. Смотрит прямо. От
всего его облика веет силой. Чувства жалости к несчастному уродцу нет и в
помине. Вдумчивость, волевой характер не оставляют места для вздохов и
сострадания. Говорят, что брат его, Афанасий, после смерти матери ухаживал за
Григорием, возил его на базар, в баню, конечно, в церковь. Без церкви Журавлёв
свою жизнь не мыслил.
Он рисовал, стоя на полу
на своих культяшках перед маленьким особым столиком, держа кисть в зубах.
Рисовал красками и углем. Говорят, был весёлого нрава, шутник, умел выделывать
разные штуки. Например, брал в зубы пастуший кнут, размахивался им и с
оглушительным свистом хлопал. Или ловко прихватывал зубами стакан и выпивал. А
расписывался! Очень своей росписью гордился, мастерски, виртуозно выводил свою
фамилию.
Григорий Журавлёв не
сидел без дела. Был он лёгонький, деревенские мужики его по Утёвке носили.
Принесут его в церковь, он сидит и на всех зорко посматривает.
В 1885 году в Утёвке
началось строительство большого Троицкого храма. Безногий, безрукий мастер
берётся расписывать его стены. Специально для него соорудили подмостки, на
которых он и работал без устали. После смерти Журавлёва о нём вроде как и
забыли. А потом, в богоборческие годы, храм закрыли, священника местного
посадили в «воронок» и увезли «без права переписки А иконы, кому не лень,
уносили из собора на хозяйские нужды. Они и горят хорошо, и дыру в заборе
залатать ими очень даже можно. Но Господь открыл имя забытого
художника-иконописца, открыл чудесным образом.
Один югославский
искусствовед Здравко Кайманович в 1963 году в сербском селении Пурачиц
обнаружил необычную икону. Святые равноапостольные Кирилл и Мефодий во весь
рост, в руках свитки. Работа удивительно тонкая, особо тщательная. Сначала
Здравко подумал, что это труд иконописца с академическим образованием. Но
прочитал подпись на обороте и ахнул: «Сию икону писал зубами крестьянин
Григорий Журавлев села Утёвка Самарской губернии, безрукий и безногий, года
1885, 2 июля». Югославский искусствовед обратился с запросом к нам в страну и
вскоре получил ответ из Государственного архива, подтверждающий авторство
Журавлёва. Как попала икона в далёкую Сербию, удивляться не приходится. Работы
Григория покупались охотно, увозились в разные концы.