Дверь открыл хозяин. В
строгом костюме, при галстуке. Помог раздеться. Под ноги весело выкатился
лохматый щенок. Вышли поздороваться Володины дочки - Юля и Оля.
Вылитый отец, - начинаю
разговор по задолго до меня заготовленному сценарию.
Незаметно покосившись в
сторону кухни, вслушиваюсь в стук посуды и бульканье воды.
Даже не вышла, -
поспешно и почему-то с облегчением обижаюсь я. - Бедный Вовка, ему, наверное,
передо мной неудобно.
Но вот он берёт меня за
руку и говорит торжественно:
- А теперь самое
главное. Сейчас я познакомлю тебя с моем женой.
Лёгкие шаги, протянутая
навстречу рука живые глаза и теплым голос:
— Я видела вас на
фотокарточке. Речка, костер, и вы все вокруг костра. Валентина, Надя Наташа,
Алексей Захаров — она сыпала именами и фамилиями, нашими именами и нашими
фамилиями, и ее покушение на нашу жизнь которую ревностно отгораживала я от
всего случайного, было таким удивительно желанным, что я растерялась.
Володька стоял рядом
именинником. Он смотрел на Риту глазами влюбленного юноши, торжествуя, радуясь
и любуясь. Не узнавала его? Да нет, наоборот, узнавала. Он был молод и
счастлив, он был полон надежд, полон жизни как все мы тогда, у костра на речке.
„.Мы провожали мальчишек
в армию и, как положено ревели на их плечах. Но рёв тот был особенный. Среди
девочек не было невест, остающихся ждать своих благоверных, а у ребят и в
мыслях не было выделить кого-то из ревущих и сильнее, чем другим, сжать на
прощание руку. Мы были равны друг перед другом, и равенство это было главным
нашим достоянием. Мы и письма им писали всем, и они нам всем. Конечно, мы очень
хотели любви, и, начитавшись про обязательные в нашей юности алые паруса, ждали
принцев. Но принцы были на стороне, где-то далеко, за таинственным горизонтом.
А рядом... рядом обыкновенные нескладные парни, что с них взять.
Помню, желая порадовать
Володю в день его рождения, начитала ему в студии звукозаписи красивые слова
про счастье в личной жизни и послала тоненькую пластиночку со своим голосом на
далекую Камчатку. А в ответ вместо благодарности: «Соображать надо. От меня
ближайший проигрыватель за несколько сот километров. Что я с ней (пластинкой)
делать буду?»
Помнишь пластинку?
Помню.
И я помню. Мне Володя
рассказывал. Как он на почту ходил, в пургу, на лыжах.
Это Рита. Она сидит
рядышком, держит на коленях альбом с фотокарточками, и мне совсем не хочется
ограждать от неё дорогие воспоминания.
Наши заходят? -
спрашиваю я, и почему-то у Риты.
Редко, - вздыхает она. -
Алексей Захаров, бывало, заглядывал, а теперь, как сына женил, некогда стало.