Оружие сдвинулось в сторону – теперь оно висело на моем пальце, и я наконец заплакал в тишине. Слезы жгли мне щеки, падали на сведенные вместе колени. Я уронил оружие в реку, даже не подняв головы. Став на колени, я прижался лбом к холодным металлическим перилам, мои плечи тряслись. Я плакал от нахлынувших воспоминаний, оттого что столь многое в жизни не состоялось, и это открыло мне огромную и ужасную правду. Я был жив и оплакивал ту свою жизнь. Там было все, что я оставил, и слезы все прибывали.
И вот таким я ушел от реки – чувствуя прилив новой силы, что-то похожее на надежду. В дороге я понял, что случилось. Я снова ударился о дно, но на сей раз успел подскочить. Я остался живым не потому, что мне не хватило храбрости. Я мог спустить курок, но не сделал этого. Почему? Потому что жизнь не была совершенной и никогда таковой не будет. В этом Макс оказался прав.
Я отправился домой. Остановился в начале подъездной дороги и проверил почтовый ящик. Фотографии Алекс, которую я оставлял для Хэнка, не было, очевидно, он уже приезжал. В некотором смысле я был рад тому, что мы не встретились; в его голосе чувствовалось недоверие, и я не смог бы вынести, увидев недоверие еще и в его глазах. Позже, возможно, но сейчас я был без сил.
Только войдя в кухню, я почувствовал, насколько опустошен. Все, что я мог сделать, это стащить с себя сапоги. Дом был пуст, но я и не ожидал ничего другого. Мне хотелось есть и выпить кофе, но в кресле было так хорошо! Поэтому я уселся за маленький стол, где Барбара проводила много времени, составляя короткие записки и разговаривая с друзьями по телефону. Я почти физически ощущал ее там, ее запах и привычный смех. Я положил ноги на стол. Мои мокрые и грязные штаны испачкали бумагу для принтера. Сидя так, я не сводил глаз с мигающего красного глаза автоответчика. Наконец я нажал кнопку, и механический голос сообщил мне о том, что поступило семнадцать сообщений.
Тринадцать пришли от репортеров. Я их стер. Одно было от Хэнка, подтверждающее, что он забрал фотографию, и три – от Барбары. В первом она была приветлива. Во втором – вежлива. Но в своем последнем сообщении голос звучал сердито. Она не кричала, но я узнал контролируемые, четкие интонации: где был я? Вот в чем вопрос и я знал, что она себе вообразила: я находился у Ванессы.
Я стер и ее сообщение, а потом глянул на часы. Было 6:30 нового дня. Спать уже поздно, и я отправился варить кофе. Когда зазвонил телефон, у меня в руке был кофейник, куда я набирал воды из-под крана. Я позволил аппарату принять звонок. Через мгновение пришло сообщение от Барбары. Закрыв кран, я занялся кофеваркой. И вдруг застыл на месте, услышав голос Джин. Он был слабым и напряженным.