После своей вспышки Ронда Темпл стихла. Она вообще не говорила много, ни о Вирджинии, ни о том, почему та сделала то, что сделала. Но она рассказала мне о том, как ее младшая дочь Алекс умирала. Потрясение от этой истории не покидало меня на протяжении всего пути назад в Солсбери, и я знал, что пришло время противостоять Джин. Мне необходимо было задать вопрос. Я должен был его задать.
Припарковав автомобиль доктора Стоукса, я направился в отделение скорой помощи. Я кивнул доктору, курившему у входа, затем вошел в ярко освещенную больницу. Там было тихо, и на мгновение она показалась мне мавзолеем. Место дежурной медсестры пустовало. Никто не сидел на длинных скамейках или стульях в комнате ожидания. Я слышал гул флуоресцентного освещения и шипение пневматически открывающейся двери. Я увидел движение за стеклянной перегородкой, белое пятно больничного халата, но и все. Место было мертвым. Чувствуя себя призраком, я прошел через приемное отделение в длинный коридор. Миновал торговые автоматы, телефоны и закрытые двери маленьких, похожих на клетки офисов, где с девяти до пяти трудились рядовые администраторы. Я нашел лифт и зашел внутрь. Нажал кнопку третьего этажа.
Пост медсестры в том крыле, где находилась Джин, был пуст, и я быстро прошел мимо. Как только я достиг палаты сестры, из-за угла вышла медсестра, направляясь ко мне, но она не заметила меня, так что я зашел внутрь и закрыл дверь. После освещенного коридора комната казалась темной. Свет немного просачивался снаружи, и от мониторов шел зловещий отблеск. Я не ожидал встретить там Алекс и, честно говоря, не знал, как поведу себя, если встречу. К счастью, ее там не оказалось. Мне необходимо было внимание Джин, а не разные долбаные трудности.
Я взял руку Джин, она казалась высушенной, как будто не переставала кровоточить; но она была горячей, и я смотрел на Джин, пока держал за руку. Мне было интересно, что она видела во сне. Наверное, что-то плохое. Ее жизнь была кошмаром. Я хотел разбудить ее, но не смог. Сев на стул, я продолжал держать ее пылающую жаром руку. В конце концов я положил голову на край кровати, удобнее устроившись на жестком стуле, и заснул.
В какой-то момент я тоже, должно быть, видел сон. Я чувствовал руку Джин на своей голове и слышал ее голос: «Как ты мог, Ворк? Как ты мог сделать это?» Ее рука упала, и сквозь сон я чувствовал, что она плакала.
Проснувшись, я вздрогнул. Кожа Джин была цвета вымытого древесного угля, вместо глаз – две темные щели, но, когда она моргнула ими, я понял, что она проснулась и наблюдала за мной.