– И это важно для вас?
Я подумал об этом.
– Полагаю, да.
Он затряс головой.
– Я хочу узнать, потому что вы реальны.
– Что это означает?
Я посмотрел в другую сторону, потому что в его лице появилась внезапная нагота.
– Я тоже вас видел, знаете, прохаживаясь здесь и там. Но я никогда не видел вас с кем-либо. Думаю, в этом вашем одиночестве присутствует честность.
– И вы цените это?
Я оглянулся на него.
– Я завидую.
– Почему вы все это мне рассказываете?
– Потому что вы не знаете меня. Потому что я хотел бы тоже быть честным – рассказать кому-то, что я готов застрелить свою жену, если увижу ее снова, и с удовольствием задавил бы ее друзей на улице, только чтобы услышать глухой стук удара. И я не думаю, что вы осудили бы меня.
Макс Крисон больше не смотрел на меня, он отвернулся.
– Я не священник, – проговорил он.
– Иногда человеку необходимо выговориться.
Он пожал плечами.
– Так сделайте что-то по-другому.
– Именно так? Это ваш совет? Что-то по-другому?
– Да. Перестаньте быть киской.
Это слово повисло между нами, а с другой стороны было его лицо, очень серьезное лицо; и тут я засмеялся. Я смеялся так сильно, будто раскалывался на части, Макс Крисон присоединился ко мне.
Тремя часами позже я поднимался по своей подъездной дороге, одетый в синюю футболку с надписью черными буквами «ЗРИ В КОРЕНЬ», ведя на поводке рыжего Лабрадора девяти недель от роду, которого решил назвать Боун. В компании «Джонсоне» мне сообщили, что его нашли в мусорном баке, и я им поверил. Он очень напоминал моего старого пса.
Я повел Боуна на задний двор и увидел жену через окно ванной комнаты. На ней была воскресная одежда для церкви, и она отрабатывала в зеркале свои улыбки. Я наблюдал за ней в течение минуты, затем дал Боуну воды и зашел внутрь. Было 9:45.
Я нашел Барбару в спальне, застегивающей серьгу, как будто она куда-то спешила, и глядящей на пол в поисках своих туфель или терпения, чтобы иметь дело со мной. Она не подняла взгляда, но у нее был бодрый голос.
– Я иду в церковь. Ты пойдешь?
Это была старая уловка. Барбара редко ходила в церковь, а когда шла, то знала, что я никогда туда не пойду Это было искупление вины.
– Нет. У меня свои планы.
– Какие планы? – Она наконец посмотрела на меня Никаких других вопросов. Никаких упоминаний о нашем споре или моей неверности.
– Всякая ерунда, – сказал я ей.
– Это хорошо, Ворк. – Она стала выходить из комнаты, затем остановилась» – Это великолепно. – Она вылетела как вихрь.
Я проследовал за ней через дом и видел, как она схватила свою книжечку карманного формата и ключи, хлопнув за собой дверью. Я налил в чашку кофе и ждал. Прошло приблизительно пять секунд.