– Это просто деньги, – сказал я.
– Хорошо, – согласилась она. – Просто деньги.
– Так мы собираемся заняться делом?
– Да. Прекрасно. По времени пора.
– Тогда приступаем, – предложил я«– Барбара, вероятно, скоро будет дома, и я не хотел бы ее в это вовлекать.
– О, я поговорю с Барбарой, – произнесла Миллз многозначительно, давая понять, что она тем не менее остается полицейским.
– Но несколько позже, хорошо? Поехали.
Она сняла пиджак и бросила на заднее сиденье. В ее автомобиле пахло теми же духами, напоминавшими перезрелые персики, запах которых я помнил со времени пребывания в больнице. У нее было обычное радио полицейского и дробовик, закрепленный на приборной панели. По радио неслась всякая болтовня, и она выключила его, пока мы спускалась вниз по подъездной дороге. Краем глаза я изучал ее: наручники, газовый баллончик и запасная обойма на поясе, расстегнутая рубашка, в разрезе которой виднелась светлая бретель лифчика, который не сочетался со всем остальным на ней. Мускулы хорошо выделялись на ее лице, и я подозревал, что ей доставило бы больше удовольствия взять меня под стражу, нежели сопровождать по городу на своем служебном автомобиле. Я подумал о том, что она хороший полицейский и мне следует осторожнее относиться к своим словам.
Выехав на улицу, она свернула направо, поехав мимо парка. Мы добрались до Мэйн-стрит молча, затем направились из города по длинным, невероятно узким дорогам, столь типичным для графства.
– Итак, поговорим, – предложила она. – И ничего не пропускайте. Я хочу знать все, что случилось ночью, когда исчез ваш отец. Не выбирайте. Предоставьте все мне.
Когда мы приехали на место, я стал говорить с большой осторожностью.
– Почему вы были там, в его доме?
– Идея моей матери. Ужин. Попытка установить мир, предполагаю.
Миллз чуть повернулась, отводя глаза от дороги.
– Мир между?…
– Джин и отцом.
– Из-за чего они конфликтовали? – спросила она.
– Конфликт – слишком сильное слово. Между ними было просто расхождение. Одно из тех, что происходит между дочерью и отцом.
– Что именно?
Мне хотелось солгать, чтобы защитить Джин, но я боялся, что Миллз обнаружит правду в другом месте. Ложь могла придать этому факту большую важность. В этом как раз и заключалась проблема при разговоре с полицейским. Никогда не знаешь, что он уже знает. А конец – это то, как они прибивают тебя гвоздями.
– Я думаю, непонимание возникло из-за Алекс.
– Подруги вашей сестры?
– Да.
– Ваш отец не одобрял этой дружбы?
– Да, но это был старый спор. Мы наблюдали такое и прежде.
– Ваша сестра уже не упоминалась в завещании отца.