Мэнди вдруг почувствовала, что не в силах говорить. Ведь остановиться на полдороге она не сможет, придется выкладывать все начистоту. Валери сделала глубокий вдох, хищно раздувая ноздри:
— Что-то с Робби?
Мэнди взглянула на мать. Откуда она знает?
— Что-то с Робби? — с нажимом повторила та.
Мэнди печально кивнула:
— Я только что видела его на автозаправке с другой женщиной. У нее рыжие волосы, и она старше Оливии. Мам, они были так увлечены друг другом.
Валери в ужасе прикрыла рот ладонью. Одно дело — подозревать, и совсем другое дело, когда твои подозрения оправдываются.
— А они тебя видели? — Она внезапно осипла.
— Нет. Вернее, женщина видела, но, скорее всего, не придала этому значения — она ведь меня не знает.
В воздухе повисло молчание.
— Ублюдок! Вот ведь сукин сын! — взорвалась Валери. — Нет, ну если ты несчастлив в браке — отлично, собирай вещи и вали отсюда! А вести себя так — это низко и подло!
Мэнди кивнула и заплакала.
Валери вся кипела от злости, но старалась держать себя в руках.
— А малышки? Бедные крошки! Он о них подумал? — Валери крепко прижала младшую дочь к себе. — Ты у меня такая хорошая девочка. Мы поможем Оливии пережить все это. Если мы будем рядом, она справится. Я точно знаю.
Мэнди стало трудно дышать.
— Никакая я не хорошая девочка, мам. Я мерзкая и подлая! Я совершила такую гадость, что сама не понимаю, как со мной такое могло случиться. — Мэнди старалась подобрать правильные слова и рассказать матери о том, что происходит между ней и Джейком. Но вместо этого разрыдалась у нее на груди, заливая слезами ее оливково-зеленый свитер.
— Послушай, — сказала Валери, крепко, как никогда раньше, прижимая к себе Мэнди. — Никакая ты не мерзкая, ты просто видела нечто отвратительное. В этом нет твоей вины, ты ничего плохого не сделала.
Мэнди зажмурилась, зная, что предстоящий разговор будет не из легких. Похоже, сейчас было не время и не место рассказывать о своих проблемах, она даже обрадовалась утешениям матери. Мэнди не могла припомнить случаев, когда они с мамой говорили бы по душам.
— Что случилось, тетя Мэнди? — донесся до них тонкий голосок. В дверях стояла малышка Милли.
Мэнди отерла слезы и высвободилась из объятий матери:
— Ничего, милая. Я просто что-то не то съела, и у меня заболел животик.
Милли поглядела на нее беспомощным взглядом, а потом предложила:
— А ты попроси бабушку погладить тебе животик. Мне всегда от этого легче становится.
И она умчалась наверх с воплем:
— Тетя Мэнди приехала! А еще она плачет, потому что у нее животик болит!
— Значит так, — сказала Валери, опомнившись. — Ты сейчас же все расскажешь Оливии. Она должна все узнать. Хватит! — Она потрясла головой. — Оливия и так сделала все возможное, чтобы спасти семью, но теперь уже слишком поздно.