Тристан дал извозчику на чай и коварно улыбнулся Каролине, принимая её плащ. Она собиралась между делом упомянуть, что познакомилась с Лиландом Бушаром и влюбилась в него. Но не успела этого сделать до того, как он поставил воду на огонь и налил ей рюмку бренди, чтобы согреть её. А затем Каролине показалось, что говорить о Лиланде уже поздно, и после того, как Тристан повернулся и одобрительно оглядел её хорошо сидящее черное шёлковое платье, самым естественным действием оказалось наклониться вперед, запустить ладонь в его вьющиеся светлые волосы и припасть к губам поцелуем.
Моя Ди,
Я все время думаю о тебе и о том,
когда мы будем вместе.
Как же скоро это произойдет.
А пока что держи свои чувства при себе
и веди себя так, будто всё нормально.
С любовью,
Г.
Вода была спокойной, но Диана – отнюдь нет, и поэтому без оглядки бросилась в волны. Женщины в шляпах и чулках держались за канат, протянутый в море, и не обращали на неё внимания, продолжая взвизгивать, словно океан для них являлся вечным источником удивления. Для Дианы он не был диковиной – волны вздымались вверх и вниз и несли либо от берега, либо к нему. Это монотонное покачивание немного ее успокоило, хотя утешить ее неистощимую жажду не могла ни одна природная сила. Прошло три дня с того момента, как она увидела Генри с женой на балконе, и с тех пор Диана затаилась и выбросила в море все его записки. Потерять его в первый раз, отпустив в брачные узы, было мучительно, но во сто крат мучительнее оказалось обнаружить, на какую чудовищную ложь он способен. От этого Диана чуть не лишилась дара речи. В её душе пылала ярость, ведь Диана уже на собственном опыте знала, насколько ненадёжна любовь Генри, и всё равно вернулась к нему, чтобы вновь пострадать.
Она бесцельно плыла на спине, как поплавок, и крики с берега вскоре стали едва различимы. Пляжные кабинки для переодевания и зонтики остались вдалеке, а отель со своими столовыми приборами, коврами, играми на газоне и велосипедами – ещё дальше. Грейсон сидел в ожидании на песке рядом с шезлонгом Дианы, пребывая совершенно не в настроении веселиться. Он покорно ходил за ней хвостом, но прежняя бесшабашность покинула его, и казалось, что у него иссяк запас возможных тем для разговора.
Когда бы Диана ни повернулась к нему, её встречали только грустные тоскующие глаза. И в это же время Генри верил, что все идёт так, как он задумал, а Диана лишь подыгрывает ему. В воображении Диана разыгрывала целые пьесы, как бы она провела очную ставку с Генри, вылив ему на голову множество остроумных и разгромных обвинений. Но её внутренний голос задавался вопросом, а представится ли ей такая возможность. Возможно, Генри так и будет посылать ей записочки, даже не догадываясь, насколько она зла на него, и единственным отличием этих писем от предыдущих будет то, что им придется вернуться в Нью-Йорк, где Диана сожжёт их.