Девочка взяла Йехошуа за руку.
– Иди, – Йехошуа освободил ладонь, и Мирьям не посмела ослушаться.
Драчуны полукругом преградили иудею путь к бегству. Впереди всех крепыш с заячьей губой, укусивший Йехошуа за плечо в прошлый раз. И другой, без передних резцов, скатившийся с ним в воду. Ватага недоумевала: их противник даже не вооружился камнями.
– Твой приятель умнее! – ухмыльнулся главарь и развязно приступил к жертве. – Теперь молись своему богу, обрезанный.
– Я не хочу с тобой драться! – Йехошуа смотрел долговязому в глаза. Одна радужка у того была зеленой, как у Мирьям, а другая черной и холодной.
– Да ты трусоват, обрезанный! – гадливо покривился эллин.
– Если я начну отбиваться, то доставлю вам удовольствие. Но мы не обижали твою сестру.
– Ты еще и болтлив, обрезанный! – Долговязый растерялся. Но подумал, что его заподозрят в мягкосердии, и толкнул Йехошуа. Тот отшатнулся. Но не выказал страха.
– Дерись! – воскликнул эллин.
– Нет.
– Эй, жердь! – Орава обернулась на голос. – Ты спрашивал обо мне?
За Иааковом сгрудилась шайка Тода. А сын скорняка, в эскамиде и босой на пол головы выше предводителя эллинов, выступил из-за спины Иаакова. Ноздри Тода раздувались, в желтых, как у рыси глазах, плескался злой огонь. Тод опирался на увесистый сук.
Среди эллинов послышались возгласы: «Западня! Обрезанные надули!»
– С этими я и так справлюсь! – сказал Тод, отбросил сук и направился к долговязому. Шайка – за вожаком.
Йехошуа хватал Тода за руки, уговаривал. Его оттолкнули и сошлись. Иудеи мстили язычникам за подлость: все на одного! Эллины же убедились в вероломстве иудеев и в хитрости болтуна. О Мирьям давно забыли.
Дрались зло. Тяжелое дыхание и громкое сопение, шлепки и глухие удары, тела, склещенные на траве, окровавленные лица. Тод ловко ткнул долговязого в подбородок, эллин упал и сельские попрыгали в воду. Другие пятились к броду. Иудеи не преследовали. Пришлось бы карабкаться на откос, теряя преимущество. Победа оказалась не полной. Тем не менее, в город возвращались ликуя. Тод подтвердил славу первого драчуна.
Растянувшись вдоль тропинки, мальчишки хвастались ссадинами и ушибами. Их голоса звенели над лугом, а бабочки разлетались от отряда вдоль обочины. Тод приобнял Йехошуа за плечи. От сына скорняка шибало потом, изо рта воняло гнилыми зубами, разбитыми в драках.
– Если что, всегда зови нас. Отец у тебя смелый! В собрании все его хвалят.
– Зачем ты влез? – раздраженно сказал Йехошуа.
Сын скорняка снял руку с его плеча.
– Ах, да, Маленький Раввин читал язычникам проповедь! – съязвил Тод.