Суденко поднялся, ограничившись чашкой бульона, и Вовян, ожидавший его в коридоре, спросил:
- Ты еще полезешь?
- А что?
- Мне надо знать... - Вовян был хмур и смотрел в сторону. - Боцман просил красить.
- Крась.
- Пять килограммов воздуха выжрал, - зло прошипел моторист. - А мне набивай сейчас.
Этот Вовян был с очень нервным характером, но в нем было ценно то, что он знал свое дело. Подавив в себе желание ответить резкостью, старшина сказал:
- Не набивай.
- Я хочу знать... - Вовян потряс перед собой кулаками, словно держал старшину за грудки. - Кто нас сюда привел, боцман или ты?
Отстранив его рукой, Суденко поднялся на трап, где перед каютой радиста выстроилась очередь на телеграммы. Отсылали их молодые механики и рыбак. Механики, с виду очень серьезные, держались на судне особняком. Они пришли с мореходки и щеголяли в новенькой форме. Этот рейс в воды Ледовитого океана, наверное, стоил того, чтоб о нем сообщить своим девчонкам. Однако радист Свинкин браковал черновики радиограмм, ссылаясь на особый режим Полыньи. Этот Свинкин, с помятым лицом, с щуплым телом долговязого подростка, в своих узеньких брючках, затертых на заду до гладкости зеркал, просто блажил, вкушая в эти минуты власть с аппетитом изголодавшегося человека, и механики с серьезными лицами принимались за свои сочинения опять.
Поначалу Суденко шел сюда с целью: ему пришло в голову дать радио на гидробазу, чтоб сообщили данные о течении. На научных судах была волномерная аппаратура, имелись измерители скорости и глубины. Но ответ на такую телеграмму мог прийти не скоро... Ничего ниоткуда не хотелось ждать. Ничего не хотелось брать на веру. Ничего не хотелось... Он постоял, чтоб посмотреть, как поведет себя рыбак, когда за него возьмется Свинкин. Повел он подобающе. Как только Свинкин протянул руку к телеграмме, рыбак положил руку на руку Свинкина, заставив отказаться от цензуры. И то, что рыбак так себя повел, Суденко понравилось. К нему пришла другая мысль. И тут рыбак подвернулся кстати.
Старшина спустился в коридор.
Там стоял электрик Данилыч, неженатый старик в мультовых штанах, заправленных в толстые шерстяные носки, которые были всунуты в тяжелые, с металлом, ботинки. Он рассматривал то, что висело на доске. Ничего там нового не висело: расписание морских вахт и распоряжение об ограничении питьевой воды. Все это сейчас подверглось строгому изучению Данилыча. Он не то чтоб был такой недоверчивый, но со странностями. Н ничего не изучал, а просто дожидался, когда все выйдут из столовой. Данилыч, как и другие электрики на судах, считал себя электромехаником и садился за матросский стол с чувством личного оскорбления. Но если этот тихий человек впадал в ярость, то его было трудно утихомирить. Притом не сразу становилось ясно, чем он недоволен.