Представьте себе такую всем знакомую городскую картину: утренний час «пик» в троллейбусе (пусть в автобусе, в трамвае) — битком народу. Не то что стоять — сидеть невозможно. Кому-то отдавили ногу, кого-то притиснули в проходе. Взаимные пререкания, детский плач, возмущение стариков. С тяжким скрипом, на износ срабатывают на остановках двери, на износ работают и нервы пассажиров. С утра-то! А вдруг бы в это время в салоне раздался — не поверите! — жизнерадостный голос:
— Доброе утро, товарищи!
Теперь представьте ответную реакцию. За кого бы, интересно, вы приняли этого гражданина?
Не трудно догадаться, за кого, но в лучшем случае за чудака…
Почему? Не потому ли, что мы в своем жизненном ускорении, успевающие за всевозрастающим ритмом технического прогресса, все сумевшие, во всем преуспевшие, теряем доброту? А она, эта самая доброта, ее зарождение начинается от тесного общения с природой, родной землей. Вот почему, повторяю, дети, выросшие под благословенной сенью природы или вовремя приближенные к ней, всегда добрее и чище душой, отзывчивее к людям. И уж никогда в них не погаснет доброта, наоборот — укрепится с годами, перейдет к другим. Наверное, в этом вы и сами убеждались, встречая где-нибудь на полевой тропинке одинокого немолодого путника, который уступит тропу и первый же скажет, сняв головной убор:
— Здравствуйте!
И вы не ошибетесь, если подумаете, что истоки вот такого нравственного здоровья, как и у большинства истинных сельских жителей, заложены в крестьянском труде, в тесном общении с природой.
Кому не приходилось встречать в городских парках и скверах щиты с призывными надписями беречь посадки деревьев и кустарников? Есть же подростки, которые за одну ночь способны выдрать, переломать и сжечь десятки, если не сотни саженцев, бездумно, безжалостно и оскорбительно свести на нет труд людей, даривших им красоту и здоровье. Я уже не говорю о чисто нравственном аспекте подобного хулиганства.
И все-таки это еще город, где могут остановить, взять за руку зарвавшихся юнцов. Но кто же их остановит в лесу, на реке, в поле? Там, где они одни, не подготовленные ни воспитанием, ни знаниями к общению с окружающей и, увы, беззащитной средой, чувствующие себя в ней безраздельными хозяевами и покорителями, некими всемогущими «робинзонами». Один знакомый лесник с горьким недоумением рассказывал мне, как группа подвыпивших молодых людей, среди которых были и девчата, два дня буквально бесчинствовала на реке Чусовой. Свой «отдых» на природе они начали с того, что повалили сразу двадцать восемь березок — для шалашей. Потом — в два раза больше — для костров. Не знающие, не видящие леса, ничего не умеющие делать в нем, они даже не подозревали, что сырые стволики деревьев гореть не будут. Изрубленные, задымленные, разбросанные дрова так и остались лежать вперемешку с пустыми бутылками и банками от консервов на вытоптанном покосе.