Убедившись, что дело не двигается с мертвой точки, мама весной 1960 года отправилась в Ленинград (взяв меня, естественно) — советоваться с дедушкой. Дедушка как раз сам собирался в отставку, поскольку уже переслужил все сроки: с 1919 года, с перерывом на несколько лет в конце двадцатых — самом начале тридцатых годов. Тщательно все взвесив и посоветовавшись со знающими людьми в управлении кадров Ленинградского военного округа, дедушка объявил маме, что нет смысла терять время и нарываться на отказы в разных инстанциях, а решать вопрос надо сразу на самом верху. И пробиваться на прием лично к… «Хрущеву?!» — ахнула мама. «Выше, — ответствовал дедушка. — Глава государства у нас кто? Председатель Президиума Верховного Совета товарищ Ворошилов. Первый красный офицер, так сказать. Он сам человек военный и должен войти в положение». — «Да кто ж меня к нему пустит…» — засомневалась мама. Но у дедушки уже все было продумано.
Климент Ефремыч болгарским крестиком
Оказывается, еще до войны дедушка познакомился с партийным функционером Н.Г. Игнатовым. Когда какие-то его родственники оказались в бедственном положении в блокадном Ленинграде, дедушка помог им эвакуироваться и тем, возможно, спас от гибели. Помог и помог — как помогал еще многим десяткам знакомых и соседей — и забыл об этом думать. Но Игнатов не забыл, после войны разыскал дедушку и благодарил его, просил обращаться в случае необходимости. Дедушка, насколько знаю, ни разу этим предложением не воспользовался, а вот на этот раз решил прибегнуть к высокопоставленному знакомству. Игнатов в это время был секретарем и членом президиума ЦК КПСС, его портреты носили на майских и октябрьских демонстрациях и печатали в газетах в ряду других «руководителей партии и правительства».
Отправился дедушка в штаб округа и по правительственной «вертушке» позвонил в приемную Игнатова. Ответ был получен сразу: прибыть на Старую площадь завтра в девятнадцать ноль-ноль. Тем же вечером дедушка с мамой сели на поезд и поехали в Москву. Назавтра явились в здание ЦК, где уже были заказаны пропуска. Попросили их предъявить партийные билеты и очень удивились, когда таковых не оказалось, — видно, не часто беспартийные граждане являлись на прием к секретарям ЦК.
Игнатов принял просителей с распростертыми объятиями, постучал пальцем по недавно полученному дедушкой ордену Ленина и заявил, что его полагается обмыть. Тут же появился графин коньяка с рюмками. Хозяин кабинета налил себе и дедушке, а мама возмутилась: «А мне?» Игнатов пришел в восторг, и дальше все пошло как по маслу. По существу проблемы было сказано, что военные вопросы не в его компетенции, в чужие дела у них соваться не принято, а вот Климент Ефремыч действительно может посодействовать, он как глава государства должен заниматься всем, и обратиться к нему — это по-нашему, по-советски, по-партийному. Попасть же на прием к Ворошилову он поможет. Но пойти должна одна мама, и желательно с каким-нибудь знаком всенародной любви и уважения. Климент Ефремыч человек уже пожилой и с большим вниманием относится к подобным знакам, хе-хе. Вышитое полотенце какое-то вручите, что ли, или портрет его по дереву выжечь… «Ой, — говорит мама, — а давайте я его портрет вышью. Могу гладью, а могу болгарским крестиком». На том и порешили. Но только Игнатов советовал не тянуть, с учетом возраста Климента Ефремыча, и вообще… Мама пообещала ночами не спать, чтобы через пару недель знак всенародной любви был готов.