Мы все ждём на берегу Реки Времени. До тех пор, пока она не затянет нас в свою мощную струю. На берегу мы стараемся удержаться, хотим подольше насладиться солнышком, синими небесами и зелёной травой. При этом стараемся занять место поудобнее и повыгоднее. Мало, кто из примостившихся на бесплодном песчаном клочке, не захочет его сменить на цветущую полянку.
Мало, кто благодарит Господа-Бога за подаренную нам возможность спокойно сидеть на песчаном клочке и смотреть на синее небо, белые облака, греться в солнечных лучах и издали любоваться зелёными травами. И только когда неотвратимо приближается окончание жизни на твёрди берега, и предстоит кануть в зыбких хлябях Времени, исчезнув навсегда в мощной струе великой Реки Памяти-и-Забвения, тогда и начинается главное осознание того, что же мы теряем...
На берегу всё распределено: у кого трава – жгучая крапива, у кого – ландыши; кому жемчуга в виде утренней росы на листе лопуха, кому – острым алмазом по чистому стеклу души... Есть философы, перебирающие песок на своём бесплодном клочке, заполняющие колбы песочных часов, чтобы самим можно было начать отсчёт Времени... И чем только ни занимаются люди, чтобы удержаться на берегу незримой, но очень реальной реки...
...А теперь я, подобно моей предшественнице Аниретаке, пытаюсь постичь те же вечные вопросы мироздания...»
Анир вскоре смог добраться до сути изложенного, он понял абсолютно точно, что получил послание от себя самого, когда жил на Земле триста тысяч лет назад...
В его интуитивной реальности чётко возникли, материализовавшись, все картины, уже виденные, пережитые и ощущенные всеми людскими чувствами ещё тогда, в библейские времена, когда на Земле рождались Боги и Герои, от которых пошло развиваться всё людское племя. Потом в Реке Памяти-и-Забвения живо забили родники, её воды наполнили всё сознание Анира, и он не в силах был этому противостоять...
***
«...Когда начинали созревать вишни, налетали неизвестно из каких стран, с каких небес шпаки. Самый главный «фрукт» в Ильинке – вишня. Можно было бы назвать и село Вишнёвкой, и речку Вишнёвкой. Я всегда думала, что чеховский «Вишнёвый сад» был списан с наших вишнёвых садов, которые росли по-над речкой. Несчётное количество деревьев появилось здесь неизвестно откуда. Наверное, и до моего прапрадеда Абрама на берегу Подгорной стояли вишнёвые если не леса, то заросли.
Время созревания вишни было нами, босоногой детворой, с нетерпением пережидаемо. А оно тянулось долго. Жажда вкусить зеленца прибывала с каждым днём. Ещё костянки только побелеют (это являлось признаком перелома в набирании ягодой жизненных сил), а мы уже начинали сдёргивать с веток вишню и отправлять её в рот. Потребность в витаминах после сухого зимнего пайка диктовала ребятне свои законы поведения в саду. Мы были реальной угрозой урожаю вишни снизу, с земли. А после того, как ягода наливалась своей кисло-сладкой лакомой «кровью», сверху, с неба на сады налетало огромное чудище, именуемое среди местных жителей шпаками. Стая скворцов имела такие большие размеры, что закрывала полнеба...