Ребятня, которая на лето съезжалась гостить к бабушке и дедушке, крутилась возле таза, вдыхая аромат нежнейших розовых пенок. Детишки, как и мухи, не в силах покинуть столь сладко манящую приманку. Пенки Варя аккуратно собирала в мисочку или на блюдце, и мы с нетерпением ждали, когда же они остынут. Но мне такого удовольствия, как лакомиться вишнёвыми пенками, не доставалось.
В саду я была одна девочка, а мальчишек трое. Валентина слишком взрослая девица не участвовала в ритуале варки варенья, Вовке больше нравилось рыбачить. Крутились у таза я, да мой брат Витька, да Микола, сын Антонины, да Варин Серёжа. А то ещё Толик, Тишков сын, да Серёга с Лёхой, Стефановы дети, по праву также близкого родства присоединялись к угощению. Так что мальчишки меня не очень приглашали на сладости, их целая орава, а я одна.
Нежная субстанция, которая появлялась сверху при варке вишнёвого варенья, была пеной, ароматной и сладкой. Ах! Как воздушны эти пенки! Они застывали на блюдце и напоминали зефир. А в тазу – словно вулкан вспухал – лопались один за другим пузыри, выпуская в небо сладкие выдохи тягучей вишнёвой сказки. Казалось, над тазом плавали огромные радужные кольца и завитки душистой мари. Бабочки, шмели, пчёлы и мухи слетались на столь притягательный запах. Но всей этой насекомой братии мало, что доставалось. Иные «насекомые» – с четырьмя лапками и длинными языками слизывали с блюдец угощение в мгновение ока...
...Куда это делось? Почему не застыло миражною картинкой на краешке нашего старого сада? И что сталось с молодой привлекательной тридцатипятилетней женщиной, затеявшей это варенье? Куда делся её белый воздушный сарафан и большая соломенная шляпа? Кому это нужно было? И кто всё это забрал с собою навечно? Кто же скажет?..
Сидит передо мною старуха, и ей абсолютно нет дела, в чём она теперь одета; и ей давно нельзя есть сладкого, и у неё тремор и недержание. Куда ушла та Варя, даже не предполагавшая, что будет когда-то такой, как эта старуха, сидящая передо мной?..
Вот оно! На берегу она теперь – такая. А в водах реки – молодая. И то, что я её запомнила молодой и красивой, это благодаря моей памяти и вопреки забвению...
Да здравствует великая Река Памяти-и-Забвения!..
...Сластями в Ильинке не сильно ублажали внуков. Иногда бабушка заходила в чулан, который всегда держала на замке, что-то там открывала, двигала, долго шуршала бумагой, опять замыкала замок на дверке, а потом из кармана фартука выдавала всем детям по фруктово-ягодной карамельке. Это значило, что либо в гости приезжала из города «тёть» Нина, бабушкина младшая дочка, – только она и привозила детям конфет, потому что всем пацанам она была одна крёстная; либо наступили Петровки, или Илья в воду написал, или другой церковный праздник; либо кто-то умер – так это поминание. По другим поводам конфет не выдавалось.