А твой дом после войны ещё почти десять лет ждал тебя. Но ты так и не появился, мой милый, дорогой дедушка! А потом он остался пустым, оттого, что его покинули жена твоя и две дочки. Уехали на чужбину в поисках лучшей доли. Безденежье и нужда совсем одолели, а вербовщики давали подъёмные, чтобы на Северном Кавказе на местах выселенных чеченцев поселились русские. Завербовались и уехали…
А ты так и не пришел…
Ты тоже на войне погиб, где-то под Смоленском. Пропал без вести. А я никогда-никогда тебя не видела, – только на том странном парном портрете, – и не ела мёду из твоих рук. И никогда ты не называл меня ласково внученькой…
Да и тебя так никто и никогда не окликнул дедушкой. И обо мне ты тоже так никогда и не узнаешь…
И теперь у меня растут мои внуки, – тебе они праправнуки, но я всё равно о тебе помню. И ты всё равно мне до сих пор нужен. Ведь твоё место в моём детстве так никогда и никем не было занято. Ты мог быть моим настоящим, а не воображаемым дедушкой…
Поэтому ставлю я на канон настоящие свечи за помин твоей души. Истаивает свеча, бегут восковые слёзы. По капельке – за каждое твоё никогда.
Мамин род – второй исток моей реки, и в нём тоже есть, над чем поломать голову. И здесь обязательно должны быть свои символы и знаковые слова. Но это будет отдельный разговор. А пока сказ мой об ильинском роде, ведущем своё начало от зимородка, от сладкоголосой птицедевы алконоста, от прилежного и мудрого светлейшего князя Воронцова, от простого овечьего пастуха Абрама...
...Можно только погордиться, что близкие к «полуденным» – экваториальным – птицы водятся в благословенной моей Ильинке. Многие пёстрые птицы экватора обыкновенно называются райскими. И вот уже готовая цепочка рассуждений, чтобы причислить малую родину отца к райским местам. А мне, проводившей почти всё детство в дедовском селе, и тогда, и теперь Ильинка кажется раем на земле, который потеряла я безвозвратно...
После мне приходилось видеть разных птиц, к сожалению, всё в неволе для них. Но такого свободного, смелого и независимого зимородка, какого мне довелось увидеть в детстве, я нигде больше не встречала...
Не эти ли свободу и независимость, увиденные мной в образе голубого зимородка, и желал обрести мой прапрадед Абрам, поселяясь в Ильинке за рекой?