Электронные часы делили время. Я отключила телефон, чтобы никакие звонки не смогли меня отвлечь. Алиса уже уехала, Лёша в это время дома бывал редко. Никто не мог мне помешать.
Но я не знала, к а к мне войти в коридор Времени. Только мысленно! Только память может победить забвение! Делитель и делимое, наконец, уравнялись: 20 часов, две минуты. Это не могло произойти в два часа и две минуты. Надо было, чтобы магия цифр проявилась трижды: год, день и час! В 2002 году 20.02 дня в 20.02! Пока секунды собирались в следующую, третью, минуту, я увидела то, что должна была увидеть...
В небольшом круглом, выложенном и дикого камня, помещении на соломе сидела в рубище женщина. Её ноги и руки сковывали вериги. Кусок чёрствого хлеба и деревянная плошка с водой были неподалёку. Из находящегося где-то в вышине зарешеченного окошка луч солнца падал на узницу. Она поднялась и стала бить кулаками в крепкую дубовую дверь. Но только засовы гремели ей в ответ. На улице, за дверью было тихо и тревожно...
Всего одна минута! Я ничего не успела сделать. Беспомощна была и Катилина...
Кто теперь примирит нас с сыном?
В 1800 году даже сложилось общество для постоянного слежения за небом с тем, чтобы, наконец, обнаружить предсказанную планету. Для этого нужно было наблюдать внимательно небо, чтобы среди ближайших звёзд открыть её! Ровнёхонько в Новый 1801 год, наблюдавший за небесами самостоятельно, итальянец Джузеппе Пиацци из Палермо увидел, наконец, искомую незнакомку! Но разочарование было превеликим: ведь вместо ожидаемой громады ему едва удалось различить небольшую планетку, которую он назвал в честь римской покровительницы Сицилии Церерой. Фи-и! Стоило ли столько ломать копий!
В то же время в Бремене жил врач Генрих Ольберс. Он практиковал на дому – вынужден был выполнять свой долг, жалея о том, что у него почти не остаётся времени на его любимое занятие – наблюдать за звёздами. Ольберс – классический пример лекаря и астролога.
Но в любое время дня и ночи больные находили его в собственной обсерватории, где он сидел у телескопа. Бедняге некогда даже было передохнуть: то пациенты требовали его внимания, то он обращал свой взор на звёзды. Ему тоже хотелось увидеть Цереру, но та скрылась надолго в солнечных лучах, и невозможно было такую крохотулю заметить. Только через год Ольберс заметил новую планету. Но она не совсем была похожа на ту, что открыл Пиаци...
Ольберс свою открытую планетку называет Палладой. И теряется в догадках, отчего же крутятся по орбите две маленькие планеты, а не одна большая, как все ожидали.