Возле машины пахло мокрым ржавым железом и гниющими водорослями. Запах был мерзким, Тайтэнд стоял бледный и чуть покачивался.
Главное, чтобы он не дергался, когда я начну стрелять. С этой мыслью я нажал на курок.
От леса снова донеслись испуганные вопли, и я сам испугался, потому что в ответ на выстрелы, оставившие глубокие дырки в бело-розовых мясных лохмотьях, «Добрый» отреагировал длинным гортанным ревом, от которого листья посыпались на землю.
— Ничего! Это ревун! Он оповещает об опасности! Зовет на помощь.
Великий Аттам, лучше бы он звал на помощь чем-то вроде ультразвука, я же чуть не оглох.
Ревун умолк, и наступила тишина.
— Приготовился, — шепнул Квоттербек в наушник персонально для меня. И вслух, громко — Лайнмену: — Следи за ногами!
Я не понял, о чем он, а Лайнмен понял.
— Он определил тебя целью, — шепнул Квоттербек. И снова громко: — Тайтэнд, в сторону и упал!
Этот приказ Тайт выполнил с радостью. Плюхнулся где-то сбоку от «Доброго» и затих, а я развернулся и побежал к лесу, у кромки которого метались наши разноцветные проводники. Позади уже привычно билось железо о землю, только на этот раз меня обдавало тонкой горячей пылью, а вместо взрывов я слышал какой-то подозрительный тихий свист.
Квоттербек в наушнике молчал, и я был ему благодарен — мне лучше знать, как бегать по пересеченной местности, имея на хвосте разъяренного добряка-спасателя. Добряк несся вперед, ничуть не уступая «Прыгуну». Суставы его ног мясом не поросли — он много двигался, выискивая, кому бы помочь.
Я на секунду отвлекся на наших проводников, взлезших на деревья, и пропустил тянущее страшное ощущение в затылке — а потом чуть не лишился головы. Свист — это были тонкие металлопластиковые лески, сплетенные в широкую сеть. Каждая ячея, попади я в нее, без проблем освободила бы от любой конечности — смотря чем запутаться.
И вот тогда снова стало страшно. Теперь это была не третья линия прошлого, а вторая линия настоящего, и тут меня не затянет в переход, и Квоттербек не сбережет на своих коленях… Здесь я сам за себя.
В лес я ввалился, как молодой лось, ломая все на своем пути, перепрыгивая какие-то бревна раньше, чем их замечал, лавируя между рыжими липкими стволами со скоростью, недопустимой при перемещениях по лесу.
Толкнулось что-то в локоть, я не обратил внимания. Надо мной летели клочья бело-розового мяса, и надсадно выл ревун. Цепляясь о сучья и ветки, многострадальная машина пробиралась вперед. «Добрый» все еще раскидывал сети и ими ломтиками нарезал бревна толщиной с мое бедро. Лес трещал и крушился.