С пищей, с прикосновениями, с шитьем?
Мне было всего девять месяцев, такой информации я еще не получил и вынужден был додумываться сам, но так и не нашел ответа. Я знал только, что даже Служители Монастырщины отделены от Служительниц Эбы, хотя ни те ни другие не рождены по правилу Аттама.
Причин я не знал, но видел подтверждение — Мужчины в местном селении… хилые, сухие, тощие. Они все поражены Слабостью, потому что едят пищу, приготовленную Женщинами, и часто их касаются.
Я посмотрел на свою руку, заляпанную кровью. Мне показалось, что она тоже усохла и стала меньше.
И как мне теперь выстоять против Тайта и Лайнмена? Я же… ослабел.
Странным было и то, что я не злился на Эбу. Злился я только на себя, и то как-то отстраненно.
Квоттербек сидел недалеко на пригорке, опершись на автомат, и не обращал на меня внимания, и помощи у него я тоже не искал.
Тайтэнд вернулся, сообщил, что нашел укрытие, и повел нас в лес. Я снова взвалил на себя Эбу и пошел поодаль. Во мне не осталось ни капли боевого духа, я был унижен и опустошен до дна. А значит, обречен.
Тайт нашел подрытую под корнями гигантского дерева пещеру. Снаружи ее пологом закрывали какие-то висячие растения, а изнутри она была сухой и песчаной. Я наломал плотных листьев местного лопуха, устроил Эбу на них в глубине пещеры и остался рядом.
Снаружи развели огонь на бездымных шашках — я учуял запах, переговаривались вполголоса, но ни о чем: то подай рюкзак, то где консервы…
Потом запахло едой, но я не вышел. Нащупал фляжку с остатками бульона, но не смог сделать ни глотка. Тогда я влил бульон в умирающую Эбу. Она жадно выглотала его, но осталась все такой же слабой и корчащейся.
Из своей аптечки я вытащил капсулы с витаминами и тоже отдал ей. Мне это все, скорее всего, уже не пригодится.
Эба покорно съела витамины и снова начала подвывать и бить ногами. Все эти ее тряпки вымокли, лицо стало совсем серым, и я все ждал, когда она умрет, потому что тошно было смотреть на маленькое глупое тело, обезображенное какими-то наростами.
Под ней опять образовалась лужа крови, лопухи стали скользкими и холодными, и я заставил себя выйти за новыми.
Уже темнело. В ступоре я не заметил, что провозился с Эбой несколько часов. Квоттербек сидел, прислонившись спиной к шершавому серому стволу, уходящему в лиственную тьму, и занимался картой.
Тайт закапывал Солнце, а Лайнмен выгружал имеющееся у него оружие. Мы явно оставались на ночевку, несмотря на все опасения Квоттербека по поводу Волков. Почему, думал я, ломая лопухи. Почему бы сразу не провести дисквалификационный бой и не двинуться дальше к переходу? Ведь он совсем рядом. С гор спускается холодный воздух, я его чувствую. Несколько часов — и третья линия…