Нет, ну конечно, смотря для каких целей… Игроков лучше всего выращивать все-таки в колбах. Минимальный процент погрешностей — заложенная по стандарту психика, по стандарту заложенные желания, задушенный половой инстинкт, стремление побеждать, дух соперничества, стандартный набор способностей, командное мышление.
И мы понесем Солнце, потому что хотим выиграть Матч. Мы будем помогать друг другу, потому что нам неприятен индивидуализм. Мы будем драться друг с другом, потому что следим за иерархией и наша иерархия строится по принципу силы.
Именно поэтому вы сейчас защищены от меня тройным слоем пластика, Священные Служители. Я искалечен и почти обездвижен, но слушаться буду только того, кто сильнее меня, а вы слабее, несмотря на полный комплект конечностей и возможность перекрыть мне кислород.
Я рассказываю о Матче на поле Последней Анестезии не для вас, а для себя — потому что опять чувствую между ребер маленькое тепло.
В тех своих метаниях среди насыщенных информационных полей я нашел Квоттербека. Он был во мне. Приходил так же, как и ответ на любой вопрос. Тогда я начал рассматривать его, иссекая на широкие плоскости, и остановился только тогда, когда он спросил:
— Зачем?
Что я мог сказать… Что ищу источник тепла, которое он мне дает? Что пробираюсь к нему во тьме, маленький, неопытный Раннинг… Я шел к нему на призыв, он звал и сам не понимал, зачем зовет. Я хотел образовать с ним Братство, вот что. С его опытом и его сутью, с его Силой, с его Мышлением, стать нитью его сетки, которую держал на своих руках и осторожно гладил пальцами…
Этой зеленой сетью нас накрыло обоих, сквозь крупную ячею пропустило наши тела и смешало кусками, как крупно нарезанный салат.
Лайнмен запустил наспех изготовленное поле, подключил питание и стал ждать, не зная, каким окажется результат.
Он сидел один на краю, держал в руках «Щелчок» и был готов пустить себе пулю в лоб, если бы меры, подсказанные ему Квоттербеком, оказались для нас смертельными.
Лайнмена от экспансии колониями тетракла защитил готовый к отражению любой атаки бронированный «Корпус», и весь его ресурс сейчас он переключил на нас, сотворив поле такой силы, что перегородки «консервных банок» рассыпались в пыль, вернув нам плоть и кровь, правда, несколько видоизмененными.
Когда Лайн снял поле и понял, что все мы кое-как дышим, он взялся за устройство лагеря. В одиночку старательно развел на реактивах белое пламя костра, расстелил спальники и растащил нас по ним, как медсестра растаскивает по койкам тяжелобольных. Лайн скрупулезно воссоздал все, что мы делали обычно. По манере Тайта попытался сварить суп из очищенной воды и остатков сухого пайка. Для меня выбрал место подальше от костра — как я любил. Для Квоттербека выложил анализатор и настройщик, которыми тот ежевечерне проверял оборудование. Накормил «Иглу» и поставил ее стоймя.