Принцесса сбрызнула лицо прохладной водой, накинула свободное утреннее платье-халат и через десять минут уже вошла в каюту Элегора этаким чуть растрепанным, но миленьким привидением с фиалковым отливом. Забравшись с ногами в широкое кресло, она по-хозяйски расположилась в нем и промолвила:
— Привет, малыш!
Элегор поднял на принцессу затуманенный парением в вышних музыкальных эмпиреях взгляд и кивнул.
— А теперь кончай просто бренчать и спой что-нибудь из своих сочинений. По слухам, у тебя недурно выходит! — скомандовала богиня.
Как всегда, гремучая смесь насмешки и намека на комплимент подействовала на герцога мощным творческим стимулом. Задорно вскинувшись, он решил показать Элии все, на что способен, и даже более. Элегор подобрал длинную романтичную балладу о Дороге Миров и запел.
В утреннюю дрему принца вплелась чудная мелодия, которую какой-то кудесник извлекал из гитары. Минут пятнадцать принц наслаждался этим состоянием полусна-полуяви и дрейфовал по волнам причудливых образов, навеянных музыкой. Затем бог резко сообразил, что лишь два человека на корабле могли бы позволить себе без его высочайшего дозволения музицировать с утра, но кандидатура принцессы Элии — обладательницы «совершенного» слуха — отпала сразу.
«Как посмел этот гаденыш будить меня своим бренчанием?!» — взвился Мелиор, благополучно «позабыв» о том, что несколькими минутами ранее буквально упивался дивными звуками. Полный праведного гнева принц начал быстро одеваться. Через час он уже ворвался в каюту герцога и застыл на пороге, уподобившись хищному зверю, сраженному заклятием парализации за мгновение до броска к жертве.
В каюте этого щенка находилась Элия! Она сидела, задумчиво подперев подбородок кулачком, и внимала пению Элегора, явно получая от этого удовольствие. Отсутствие таланта к музицированию принцесса с лихвой искупала даром превосходного слушателя и тонкого ценителя музыки. В детстве Элия капельку переживала из-за собственной тугоухости, но, обретя дар богини любви, не могла не признать продуманной политики Творца и Сил: будь у пленяющей сердца женщины талант к пению, худо пришлось бы мужчинам, вольно или невольно попадающим под воздействие ее чар, лишь заслышав голос.
Так что Элия слушала, Мелиор стоял столбом, а Элегор, позволив себе наконец заметить принца, пользуясь привилегией барда, лишь небрежно кивнул тому в знак приветствия и продолжил исполнение баллады. Принцесса, обратив внимание на брата, вместо нежных утренних пожеланий нетерпеливо прошипела:
— Мелиор, ну не стой же на пороге, садись и слушай. Правда, это чудесно?