— В Лансе меня приговорили к четвертованию. В Норвейме — к сожжению на медленном огне. — Я вновь вздохнул и отставил бокал на столик. — Похоже, подошла очередь Драгарна. Слышал, у них там колесование в почете.
— Откуда такой пессимизм?
— Найдите того, кто сдал меня Святому сыску. Не хочу опять провалить задание, еще не успев толком к нему приступить!
— Найдем, — как-то очень уж легкомысленно отмахнулся Малькольм. — Да ты не переживай, нынешнее дело носит исключительно внутренний характер. Я бы скорее отнес его к урегулированию торговых споров.
— При чем тогда Драгарн?
— Мы ухватились за кончик нити, и она привела нас в Ораж-на-Рее. Туда ты и отправишься. Отыщешь кое-кого и убедишь в необходимости наладить с нами взаимовыгодное сотрудничество.
— Рассказывайте, — попросил я, впервые ощутив, что за недосказанностью главы Тайной службы скрывается нечто весьма и весьма неприятное.
Малькольм Паре загадочно улыбнулся и спросил:
— Тебе что-нибудь говорят такие названия, как «шорох», «желтая пыль» или «сладкий сон»?
— Похоже, за время моего отсутствия в Акрае появилась новая дурь?
— Так и есть. Зелье оказалось на удивление забористым, и на него перешли многие опиумные курильщики.
— Столь многие, что это стало проблемой?
— Все только начинается, — помрачнел Малькольм. — И, поскольку привыкание наступает после второго-третьего употребления, в самом скором времени процесс уподобится лавине. Этого необходимо избежать. Примерно каждый четвертый умирает в течение месяца, остальные спускают все свои сбережения на очередную дозу. Когда деньги кончаются, влезают в долги, начинают воровать и грабить. Некоторые, знаешь ли, пытаются продать собственных детей, и кое-кому это даже удается.
— А почему это волнует вас? Пусть у Ланье голова болит. Как ни крути, дурман — это забота надзорной коллегии.
— Ланье ничего предпринять не хочет, а стража ничего предпринять не может, — пожал плечами Паре. — Тебе нужно объяснять причины такого положения вещей или сам догадаешься?
— Кто-то из влиятельных людей греет на этом деле руки, — догадался я. — Иначе Ланье не стал бы закрывать глаза на происходящее, так?
— Не просто влиятельных, а очень влиятельных, — подтвердил мое предположение Малькольм. — На самом верху усиленно формируется мнение, будто преступники убивают себя сами и вмешиваться в ситуацию совершенно незачем. Все уверения о том, что отребье с городского дна — это лишь начало, игнорируются. И ладно, если просто игнорируются! В последнее время меня все активней начинают причислять к опиумному лобби. По сути, ставят перед выбором: либо помалкивать, либо попрощаться с должностью.