Дрозд что-то шепнул оцепившим дом стражникам, и те расступились, позволив мне подняться на крыльцо углового особняка.
— Так, значит, вас эти прохвосты ограбили? — уточнил бейлиф.
— Есть такое подозрение, да, — страдальчески поморщился я из-за боли в пояснице. — Надо бы глянуть.
— Много забрали?
Валентин сделал круглые глаза, я только рукой махнул:
— Деньги забрали и Святые с ними, они ж меня еще ножом в бок ткнули! Чуть не преставился, еле откачали.
— Лихие ребята были, — кивнул бейлиф и распахнул дверь. — Проходите. Посмотрите на них, и сразу жить легче станет. Только уговор — мутить начнет, на улицу бегите.
— Договорились.
Первый мертвец обнаружился прямо в прихожей. А крови-то, крови…
Открыл на стук и получил ножом в горло? Вероятно, так и было. И да — голова со снятым скальпом — зрелище и в самом деле не для слабонервных.
Двое следующих покойников валялись в узеньком коридорчике. Здесь, судя по характеру ранений, убийца орудовал уже чем-то вроде короткой абордажной сабли. И орудовал ловко. Всего-то парой ударов исход схватки решил.
Раскроенная височная кость у одного, до середины разрубленная грудина у другого. И у обоих — побуревшие оскальпованные макушки.
Бейлиф участливо заглянул мне в лицо, побледневшее вовсе не из-за увиденного, а из-за невыносимой духоты, и провел нас в столовую, посреди которой стоял накрытый стол. Тарелки, ложки, бокалы, несколько кувшинов. И тут же рядом — три изрубленных тела. Их не пытали, просто перебили, сочтя досадной помехой.
Зажав нос надушенным платочком, бейлиф приложился к одному из кувшинов и передал его мне. Я хлебнул, протянул сосуд Валентину и задумчиво уставился на стол.
Приборов девять, мертвецов — шестеро.
Вопрос: куда подевались остальные?
— Узнали кого-нибудь? — промокнув платочком губы, спросил бейлиф.
— Нет, — качнул я головой. — Это все?
— Еще один в задней комнате, но его, положа руку на сердце, лучше и не видеть вовсе.
— Ничего, ничего.
Я прошел в указанную дверь и присвистнул. На простенке меж двух окон отпечатался обгорелый силуэт человека. На полу — обугленный до костей труп. Жуткое зрелище.
— Ума не приложу, как его так запалили. Чудом пожар не начался… — продолжил бубнить бейлиф и, усадив меня в кресло, сунул в руки забранный у Валентина кувшин. — Ну вот! Говорил же!
Я сделал несколько глотков и шумно выдохнул, понемногу приходя в себя.
Из колеи выбил вовсе не вид изуродованной плоти. Напугали исходившие от мертвого тела остаточные эманации Тьмы. Сразу вспомнились проклятые наконечники с острова Дивный и призрачное пламя, легко уничтожавшее саму сущность Высших.