— Хозяин! Где тебя бесы носят?! Хозяин!
— Чего шумишь? — возмутился выглянувший ко мне дородный мужик с нависавшим над широким ремнем пузом.
— До Рживи далеко отсюда?
— Час ходу. — Хозяин смерил внимательным взглядом заляпанные грязью сапоги и плащ, приметил валявшуюся на полу дорожную сумку и, вытирая руки замызганным полотенцем, предупредил: — Но это если напрямки, а паромщик ради одного человека и не почешется. Проще попутчиков до утра подождать.
— Вот как? — Я задумчиво потер заросший рыжей щетиной подбородок и оглядел пустую залу. — А у тебя, поди, как раз последняя свободная комната осталась?
— Хватает свободных комнат, — ничуть не смутился толстяк и кинул полотенце на стойку.
— А что за народ остановился? Мне бы в тихой гавани пришвартоваться. Чтоб без неожиданностей.
— Спокойные постояльцы подобрались, спокойные.
— Точно? Мне неприятности не нужны.
Когда человек моей наружности говорит, что «ему не нужны неприятности», люди обычно начинают чувствовать себя неловко, но хозяин и глазом не моргнул.
— Лучшего места для ночлега тебе в округе не найти, — прямо заявил он.
— И сколько за ночь просишь?
— Дорого не возьму — плати осьмушку и заселяйся.
— С ужином?
— И с завтраком, если до полудня съедешь, — подтвердил толстяк.
— Бес с тобой, — махнул я рукой и, достав из голенища сапога тощий кошель, брякнул им о прилавок. Распустил тесьму, выудил серебряную монетку и, с неприкрытым сожалением катнув ее хозяину, указал на выставленные к стене бочонки: — Налей-ка пивка тогда, а то горло пересохло. Всю дорогу только пыль хлебал.
Толстяк поймал осьмушку, вытер керамическую кружку с обколотыми краями и подставил ее под врезанный в бочку кран. Налил пива и спросил:
— Издалека?
— Пальцем в небо! — расхохотался я и пригубил хмельного напитка. Рукавом промокнул губы и тяжело вздохнул: — Из Кланицы я, просто помотало по свету изрядно. Десять лет дома не был.
— То-то смотрю — выговор странный, — кивнул толстяк и, отвернувшись, заорал: — Лука!
Тут же послышался топот, и к нам выскочил перепачканный мукой парнишка в накинутом поверх рубахи и слишком коротких штанов фартуке.
— Лука, проводи человека в комнату, — распорядился хозяин.
С кружкой в одной руке и сумкой в другой я поднялся по крутой лестнице, прошел в предупредительно открытую прислужником дверь и придирчиво оглядел небольшую комнатушку. Ну да ничего — переночевать сойдет.
— Ужин в семь, — предупредил парень и убежал.
Я задвинул расшатанный засов, отхлебнул выдаваемую за пиво кислую бурду и опустился на стоявший у распахнутого окна табурет. С некоторой долей опаски вытащил из потайного кармана куртки переданные Малькольмом Паре ветхие листочки и осторожно развернул хрупкую бумагу.