Алиссон поежилась. Она не помнила, как она оказалась здесь, последнее, что она помнила, это фургон и то, как она получила прикладом по голове. Но так получилось, что ее, похоже, вытащили снайперы… и один из снайперов был в одной комнате с ней…
Она вспомнила дело «Вашингтонского снайпера» — от этого ее продрал мороз.
— Ты не против, если я… буду записывать?
Снайпер пожал плечами
— Пожалуйста…
В нем было что-то славянское. Русский?
Она попыталась начать съемку — но ничего не получилось, было слишком темно. Попыталась найти свой мобильник, там был диктофон — но не было и его.
— Господи… давай, просто поговорим.
— Давай.
Человек, который ее спас был подозрительно спокоен. Она не знала, как можно быть спокойным в такой ситуации — но это было так.
— Как тебя зовут?
— Горан. Мое имя Горан…
Серб!
— Ты серб?
— Да. Боснийский серб.
На улице послышался какой-то шум, снайпер насторожился, поднял винтовку. Ее глаза уже привыкли в темноте, винтовка на фоне окна была видна, точнее — был виден ее силуэт. Винтовка была короткой, уродливой, с наростом глушителя и коротким, изогнутым рогом магазина.[54] Это было приспособление для того, чтобы убивать людей и больше ничего.
— Ты здесь… ты наемник?
— Нет. Я солдат.
— Солдат египетской армии?
— Нет.
— Но какой же!?
— Ты не поймешь.
Алиссон, как и все американки — умела быстро перестраиваться.
— Хорошо, поговорим о чем-то другом. Ты здесь по доброй воле?
— Да. Я доброволец.
— Как ты попал сюда?
— Через Судан.
Отвлекшись, снайпер вдруг выстрелил. Дважды. Винтовка издала короткий, звенящий лязг, хлопок выстрела был ненамного громче. Алиссон вскрикнула
— Все. Думаю, какое-то время они сюда не сунутся. Сто семьдесят девять…
— Но они… люди.
— Нет, леди, они не люди. Это животные. Чтобы быть людьми — недостаточно просто иметь две руки, две ноги и голову
Снайпер помолчал
— Мое родное село в Боснии несколько раз переходило из рук в руки. Мусульмане убили многих… мой отец остался в живых и успел спасти нас… а вот моего дядю посадили на кол в центре села, на площади. Это сделали мусульмане, они сделали так потому, чтобы хотели, чтобы сербы ушли и больше никогда не возвращались. Они говорили нам этим — вот что ждет вас — если вы посмеете вернуться. Но мы вернулись. И если бы не ваша авиация и ваша гражданская позиция…
Алиссон молча слушала
— Когда у нас открылись вербовочные пункты, и стали вербовать… я пришел одним из первых. И мой брат — тоже. Мы хотели завербоваться к американцам, чтобы потом отомстить, как можно страшнее отомстить вам за то, что вы сделали с нашей страной…