Бенуа пошел в атаку. Он решил контролировать свой голос, оставаться спокойным, не допускать никаких мелочей, которые могли бы затмить главное.
— Господин майор, — начал он, — нарыв назрел, он готов лопнуть.
Флавье поднял бровь. Он тоже решил сохранять спокойствие и вместе с тем не дать другому захватить инициативу.
— Я не люблю метафор, — холодно сказал он, — перейдемте к фактам, прошу вас.
Бенуа перестал рассматривать потолок. Глаза Флавье снова стали невероятно светлыми — требовательный взгляд намертво впивался в собеседника. Это был второй тур разыгрывающейся между ними дуэли. За всем тем, что они могли сказать друг другу, ощущался стук невидимых мечей, стремительность гибкой шпаги, которая свистит в воздухе, сверкая на солнце.
— Я хочу задать вам простой вопрос, — сказал Бенуа. — В Алжире вы были капитаном. Теперь у вас еще одна нашивка и еще одна пальмовая ветвь. Где вы их заслужили?
Флавье хорошо знал своего собеседника. Его всегда сбивала с толку прямота Бенуа. Незадолго до отъезда Флавье один полковник, прибывший из Вашингтона, рассказал ему, что в американской армии в случае конфликта между офицером и солдатом или между двумя офицерами разных званий часто случаются кулачные бои. При этом считается, что они сводят счеты как гражданские лица: оба противника снимают свою форменную одежду.
Флавье разделял негодование полковника. Майор есть майор, лейтенант есть лейтенант, солдат есть солдат. То, что их разделяет, — это не только число нашивок на рукаве или на плече. Нельзя сбросить с себя свое достоинство, сняв куртку! Именно поэтому его так и стеснял Бенуа — чувствовалось, что он в любую минуту готов сбросить куртку!.. Единственное, что утешило бы его, это то, что причина драки была весьма уважительной. Он напрягся и решил дать отпор.
— Офицеры обязаны отчитываться лишь >t перед старшими по званию. Однако в порядке исключения я отвечу на ваш вопрос.
Флавье помолчал. Он очень хорошо знал, что пошел по опасному пути. Принимая вызов, он подрывал самые основы своих убеждений.
— Я успешно сражался против англичан, — проговорил он.
Бенуа был готов ко всему. И все же он чуть не подскочил на месте.
— Против англичан?
— Вы уже запамятовали, что у нас было с ними немало недоразумений? — сказал Флавье резким тоном. — Моя третья пальма — это один из английских самолетов, сбитый мною. Он напал первым. Я имел приказ ответить на огонь, я это сделал. И, верьте мне, это так же трудно, как сбить немца.
Бенуа молчал. Первым нарушил ставшее невыносимым молчание Флавье.
— Больше нет вопросов, чтобы вскрыть нарыв?