— Это у меня в генах, — улыбнулась Лиля.
Чувство юмора не было сильной стороной Елены Карповны.
— Теперь чуть что — гены, гены, — ворчливо сказала она, — все на гены сваливают. Среда — вот что главное.
В моей практике был русский ребенок, выросший в азербайджанской семье. Так он до сих пор органически не переносит ни кусочка свинины.
Температура у нее еще повысилась.
— Не надо было мне есть жирную чихиртму.
В этих словах прозвучал как бы упрек Лиле.
— Вот Гога смеется над банками, а в Заревшане мне бы сейчас медсестра банки поставила, и сразу бы полегчало…
— Я могу, — сказала Лиля, — да ведь нет банок.
— Банки у меня есть, но я не хочу вас затруднять…
— Давайте, давайте…
Кряхтя и постанывая, Елена Карповна пошарила в тумбочке и вытащила коробку из-под обуви, стянутую резинкой.
— А вы меня не обожжете? — с беспокойством, но будто бы шутя спросила она, глядя, как Лиля наматывает вату на карандаш.
Потом, умиротворенная, довольная, вдруг сказала:
— Я бы вас поцеловала, да боюсь заразить…
— К врачам зараза не пристает.
Лиля наклонилась, поцеловала мягкую щеку и близко увидела удлиненные, в густых пушистых ресницах, глаза.
У Гоги были такие же прекрасные длинные ресницы. Прощаясь, Лиля предупредила:
— Творог в холодильнике совершенно прокис. Я его выбросила.
Елена Карповна приподнялась на локте. Прежнего радушия как не бывало.
— А по какому праву вы лазили в мой холодильник?
Единственно, что позволила себе Лиля, — это громко хлопнуть входной дверью.
Дня через два Гога сообщил, что Елене Карповне уже все известно.
Он был не слишком веселый. Лиля поняла, что объяснение с матерью далось ему трудно, и о подробностях не расспрашивала. Она купила бутылку шампанского, испекла «наполеон». После работы вместе с Гогой поехала на метро до станции «Речной вокзал».
— Гога, это ты? — окликнула Елена Карповна из своей комнаты слабым голосом.
— Это мы! — отозвался Гога и подтолкнул Лилю вперед. — Вот мамочка, моя жена, прошу ее любить.
Он волновался.
— От меня, конечно, ничего не зависит, — горько вздохнула Елена Карповна. — Конечно, раз уж вы решили — живите. Я желаю вам счастья. А любить… Сперва одну, потом другую, потом, может быть, третью… У меня не такое любвеобильное сердце…
— Ты ничего более подходящего не нашла нам сказать? — вдруг рассердился Гога.
Лиля испугалась, что первое же ее появление в доме в качестве члена семьи начнется с ссоры. Она быстренько отстранила Гогу от матери.
— Иди разденься, Елена Карповна совершенно права. Вот мы с ней поживем, узнаем друг друга и станем родными. Это не сразу делается.