— Люсенька, сестричка, — заорал радостный Юркин голос, — а я уже испугался, что дома никого нет! У меня на вас одна надежда!
— Что случилось?
— На моей шее сейчас иностранцы — смешанная группа, большинство итальянцев и скандинавы, замечательные ребята. Но у них, понимаешь, идея во что бы то ни стало побывать в семейном доме. Провести вечер в советской семье. А куда я их поведу?
— Не знаю, не знаю, — сухо сказала Люся.
— Не подхватываешь мою мысль? Не сердись, выручи! Наш автобус их и привезет и увезет. Двенадцать человек всего!
— Юрка, ты с ума сошел. Что я с ними буду делать?
— Совершенно ничего не надо с ними делать. Я им устрою ранний ужин и сразу к вам. Посидят в домашней обстановке, потанцуют. Простые хорошие люди. Угощать ничем не надо.
— Ну да, не надо! Как это можно?
— Они же сытые после ужина. В крайнем случае самый пустячок. По рюмке вина, по конфетке. Как сейчас принято в Европе.
— Мне заниматься надо!
— Занимайся. Они раньше шести не приедут. Простые хорошие ребята. Двое — капиталисты, остальные — вполне социально близкие.
— Ты всегда что-нибудь такое придумаешь…
— Спасибо, сестренка! Ты меня здорово выручила. У меня вечером — перевод фильма в Доме ученых, без подготовки, прямо с экрана. Значит, к шести. С меня все расходы!
Он повесил трубку. Таня ждала. Ей было интересно, что учудил Юрка, двоюродный брат, полиглот, переводчик Интуриста.
— Ужас! Двенадцать человек! Что будем делать?
— Главное выдержать европейский стиль, — сказала Люся.
— Бутерброды?
— Ты еще борща им предложи! Бутылка коньяку, вазочка конфет типа «Золотой ключик». Больше ничего.
— Коньяк очень дорогой.
— Взыщем с Юрки!
— А не лучше наливку домашнюю из черноплодной? — предложила из соседней комнаты мама.
— Мамочка, — очень терпеливо сказала Люся, — иностранцы любят армянский коньяк. Ты можешь это понять?
— Ну да, академиков принимала, генералов принимала, а тут не понимаю…
— А иностранцы — это совсем другое! — не сдавалась Люся.
— Ладно. Делайте как хотите.
Таня была в общем готова к выходу, так что провозилась не больше пятнадцати минут — и ушла за покупками. А Люся немного посидела, сосредоточившись на предстоящем приеме. Она всегда сперва намечала про себя объем и последовательность действий, а потом срывалась как заводная.
Полотер заглушал все остальные квартирные шумы, но, когда он наконец умолк, Люся услышала знакомые шлепающие и чавкающие звуки. Она выскочила в кухню. Мама, согнувшись над квашонкой, месила тесто.
— Мама, ты что это затеяла?
В их доме не было принято так разговаривать с матерью. Люся повторила, смягчая первый взрыв: