Сергей мысленно ставил себя на место тех, кому завидовал, и спр'ашивал: а как бы он поступил, что сделал? Но все это было только в мечтах. Он с интересом прислушивался к разным пограничным историям, которые рассказывались в казарме, но сам не мог ничего рассказать о себе и, наверное, потому старался держаться в сторонке.
Теперь его занимали мысли о Татьяне. Мысли были путаные, противоречивые. С одной стороны, она нравилась ему, с другой — настораживала своими непонятными поступками и вопросами. Кто же она в конце концов? И не следует ли им выяснить свои отношения? Сергей уже хотел написать ей письмо, но решил, что лучше всего это сделать при встрече. Может быть, скоро удастся сходить в город.
Через три дня в отряд приехал полковник в отставке Гусев. Он провел беседу о традициях. Это был увлекательный рассказ человека, жизни которого хватило бы не на одну книгу. Он громил басмачей, вылавливал браконьеров и контрабандистов, участвовал в боях на Хасане и Халхин-Голе, встретил первый день войны в Прибалтике и выдержал всю ленинградскую блокаду, потом охранял границу в Заполярье и закончил службу здесь, в этом округе. Он был рядовым бойцом, отделенным командиром, старшиной эскадрона, начальником заставы, комендантом, начальником отряда и, наконец, ответственным работником штаба .округа. На его кителе пестрели четыре ряда орденских планок. Но больше всего о прожитой жизни и характере этого человека говорило его лицо, необыкновенно мужественное и суровое. И оно сначала насторожило Сергея. Не будет ли беседы сухой и неинтересной? Но, к счастью, ничего подобного не случилось.
— Главное, ребята, чтобы вы ни на минуту не теряли в себе чувство границы. А чувство границы — это, как бы вам сказать? — Гусев на секунду задумался. — Это любовь к Родине, умноженная на ответственность за ее покой. У нас в стране двести восемь миллионов жителей, и за каждого из них вы как бы в ответе. За каждого! И где бы вы ни были — на службе ли, в отпуску ли, — везде чувствуйте себя так, будто никто, кроме тебя одного, не сможет уберечь страну от беды. Вот был у нас один случай...
Легкобитов слушал полковника с таким ощущением, словно был виновен перед ним в чем-то, будто должен совершить что-то очень важное и большое.
После беседы Гусев попрощался с каждым солдатом за руку, и только Сергей не подошел к нему, спрятавшись за спины товарищей.
В город Легкобитову не удалось выбраться: начались страдные дни инспекторского смотра.
И в это время от Татьяны пришло письмо — коротенькая записка в несколько слов: «В магазин поступили репродукции Верещагина. И все, больше ни буквы.