— Вот что, дорогой товарищ, — произнес начальник, разглядывая парадный костюм пилота. — Придется тебе этот роскошный «фюзеляж» сменить.
— То есть?
— Срочное задание, вылетать нужно, а некому. Вот товарища хирурга подбросишь, — начальник кивнул на бритоголового.
Хирург смотрел на Сартакова приветливо, кивая в ответ на каждое слово начальника, и это почему-то сразу не понравилось Василию.
— Куда? — спросил он.
— Нужно на Катон-Карагайские отгоны. Но там нет хорошей посадочной площадки. Так что смотри сам. Лучше лететь до рудника. Оттуда товарищ доктор на автомобиле поедет.
— Ну конечно, конечно! — засиял улыбкой хирург.
— Словом, бери погоду, полетный лист — и к самолету.
— Слушаюсь, — хмуро ответил Василий.
В дверях начальник на минуту задержал его:
— Учти, никаких фокусов. Человек пожилой, известный всему Казахстану.
— Ладно…
По дороге к самолету Сартаков молчал. Рядом с ним ковылял хирург, опираясь на палку. Он оказался не таким уж представительным и был немного смешон в своем теплом пальто с плюшевым воротником и в картузе. Пот так и струился по его толстому розовому лицу, но доктор храбро вышагивал под начинающим припекать солнцем, то забегая вперед, то отставая от пилота.
— Весьма сожалею, голубчик, что испортил вам хорошее настроение. Весьма… — заговорил он, льстиво улыбаясь.
Сартаков что-то промычал в ответ, неприязненно взглянул на доктора. Он не любил болтливых людей.
— Очень, очень, сожалею, голубчик! — сыпал хирург скороговоркой. — Я тоже мечтал о такой прекрасной вещи, как отдых, но нельзя — дело сверхсрочное.
— Что же это за дело? — спросил Василий.
— Апоплексия церебри, голубчик. Перелом свода черепа с явлениями сотрясения и сдавления мозга.
— Ого! — поднял брови Сартаков и перестал сбивать ногою ромашки, растущие вдоль тропы.
У самолета уже возился техник Дукен; мотоцикл его лежал на траве, словно стреноженный жеребенок.
— Ну как? — грозно осведомился Сартаков.
— Сию минуту, Василий Давыдович!
— Повозись мне еще! — прикрикнул Сартаков и стал облачаться в комбинезон, надевая его прямо на новенький белый костюм.
Подошел хирург:
— А вот это вы, голубчик, напрасно.
— Что напрасно?
— Да вот костюм свой не жалеете. Можно было бы съездить домой переодеться.
— Сами же сказали — дело сверхсрочное!
— Мало ли что сказал, — доктор вдруг скользнул по лицу пилота холодным взглядом. — А только геройство ваше ни к чему. Да-с.
— Ладно! Садитесь-ка побыстрее в кабину.
Доктор еще раз осуждающе посмотрел на него и
с неожиданным проворством взобрался на нижнюю плоскость.
— Видали брата милосердия? — ехидно шепнул Дукен и тут же осекся под строгим взглядом пилота.